Салгир-баба

Однажды, гуляя с Илюшкой по городу, мы вышли к бере­гу Салгира. Я вспомнил, как когда-то в детстве отец подошёл к воде, церемонно поклонился и сказал: «Здравствуйте, Сал­гир-баба! Чисты ли Ваши воды, по-прежнему полны ли Ваши родники, всё так же прекрасны ли Ваши берега?»

Я очень удивился услышанному, но отец объяснил, что, когда он сам был маленьким, то его папа, тоже приводил его сюда и именно таким образом он здоровался с покровителем всех вод Крыма Салгир-баба. Этот эпизод запал мне в душу и с той поры, оказываясь на берегу Салгира, я всегда подходил к воде и тихо приветствовал Салгир-баба.

В это лето Салгир обмелел удивительно рано, и я решил­ся вместе с внуком пройти вверх по течению и достичь того места, откуда река начинается. Изучив путеводители, мы раз­работали маршрут. В целях экономии времени троллейбусом доехали до села Пионерского, а оттуда пошли направо в горы. Наш путь пролегал вдоль речушки с громким названием Анга­ра. Местами она пересохла настолько, что можно было только догадываться, что мы идем по руслу реки. Когда же вышли к истоку, то был потрясен увиденным. Все было завалено пу­стыми бутылками, консервными банками, полиэтиленовыми пакетами. В горло родника была вставлена пустая бутылка из-под шампанского, которая, как пробка, закрывала выход воде.

Возвращаться домой в таком испорченном настроении не хотелось, и тогда я достал, принесенную с собой, туристскую ло­патку, которую всегда беру с собой, когда иду в горы, и вместе с Илюшкой стали расчищать родник. Вырыли неподалеку яму и поскидывали в нее весь мусор. Пока мы трудились, то, честно говоря, на родник не обращал внимания, не до того было, но когда, завершив работу Илюшка подошёл к нему, чтобы обмыть руки, то я с удивлением увидел, что вода мощным фонтаном бьёт из земли, устремляясь по высохшему руслу куда-то вниз.

Вдруг прямо из струи перед нами появилась девчонка. Она была в голубом платье, и волосы у нее были голубые, но глаза зеленые-презеленые. Она была босая и вся какая-то воздушная.

Девочка переливалась на фоне воды, то становясь её частью, то отделяясь от неё, буквально на миллиметр.

- Здравствуй, кардашим! - обратилась она к Илюшке. -Я твоя сестричка Ангара!

Затем повернулась ко мне. Подошла и, почтительно взяв мои руки, одним движением поцеловала их и прикоснулась лбом.

Она начала, что-то рассказывать, но я даже не вникал в смысл услышанного.

Её речь была быстра, как и её течение, говорила она на языке, в котором слышались отзвуки скифских наречий, гор­танная готская речь, мелодия крымскотатарских слов, русская поэтичность!

Как здорово, что Вы высвободили меня! - журчала Ангара. Пойдемте вниз, я покажу вам наши леса.

Одной рукой она взяла Илюшку, другую протянула мне. Хо­лодные брызги приятно обрушились мне на плечи, голову. Пер­воначально я испугался, что внук споткнется о какой-нибудь камень, упадет, расшибет голову, но мы, в прямом смысле слова, вспорхнули над водой, устремляясь всё вниз и вниз. В одном месте речушка подходила прямо к обрыву, и мне стало по-настоящему страшно. Ангара весело закричала: «Сейчас мы полетим!» И уже через мгновение мы действительно полетели вниз. Стоящие во­круг люди любовались падающей водой и говорили друг-другу: «Учан-Су.» Я понял, что Учан-Су по-татарски - «летящая вода».

Вдоль берега реки нам постоянно попадались то грибники, то отдыхающие, но никто из них нас не видел. Воду они видели, а нас почему-то нет. На одной из полян расположилась компания отдыхающих. Они только начали жарить шашлык, но уже успе­ли изгадить все вокруг, и тогда Илюшка с Ангарой решили по­шалить. Они подхватили спрятанные в прохладе ручья бутылки с водкой и отнесли их вперед метров на двадцать. Сначала Илья даже хотел разбить их о какой-нибудь камень, но я вовремя на­помнил, что осколки от бутылки будут лежать в земле лет двести и потому, Ангара просто спрятала бутылки под кустом кизила.

- За этим поворотом нас ждет Салгир-баба. - неожидан­но предупредила Ангара. Оглядев местность, я вспомнил, что именно здесь прекращается речушка Ангара и начинается сам Салгир.

Салгир-баба я увидел сразу. Он стоял посередине реки, и, по-видимому, ждал нас.

Одет он был во все белое, в талии широкий красный кушак, на голове короткая барашковая шапка. Его лицо показалось мне знакомым, вернее он был похож на моих дедушек из старого се­мейного альбома. По внешнему виду ему было лет семьдесят.

Что вы? - засмеялась Ангара. Ему пятьсот тысяч лет, а вы семьдесят! - и её звонкий смех понесся по поверхности реки. Я даже не удивился тому, что она читает мои мысли, и расте­ряно спросил: «А тебе сколько?»

- Я совсем маленькая, - улыбнулась она, Каких-то семь... тысяч лет. Я родилась после одного большого землетрясения.

Пока мы обменивались фразами, течение поднесло нас прямо к Салгир-баба. Он подхватил Ангару и прижал её к себе.

Поцеловав девочку, Салгир-баба велел ей возвращаться назад в горы. Чмокнув меня в щеку, Ангара обняла Илюшку: «До свидания, кардашим, не забывай свою сестричку», и стре­мительно понеслась над гладью воды.

«Здравствуйте, Салгир-баба! ЧистылиВаши воды, по-преж­нему полны ли Ваши родники, все так же прекрасны Ваши бере­га?» - поздоровался Илья.

«Селям алейкум! Афиетлер олсун!» - ответил старик.

Оставаясь в середине реки, на самой её поверхности мы начали свое путешествие по долине. По сравнению с проказ­ницей Ангарой старик Салгир двигался несравнимо медлен­нее, и я бы сказал даже величаво. Чувствовалось, что как лю­бой старый человек, он был рад неожиданным собеседникам и, показывая нам отроги гор, с гордостью рассказывал о том, что когда-то было время, когда его разливы накрывали всю до­лину, и по его словам эти разливы реки были большим благом, так как несли с собой многочисленные водоросли, которые по­том перегнивали и делали землю удивительно плодородной.

Из его рассказа мы поняли, что раньше каждый метр зем­ли в долине использовался только под сады, огороды, бахчи... Люди же селились на невозделаемых участках: на отрогах гор, неудобьях... Ценился каждый сажень, каждый окк. Не случай­но в горных селениях двор одного хозяина, был крышей сосед­него дома.

Сегодня же вся долина была застроена особняками, хозяй­ственными постройками, загонами для скота, всевозможными мастерскими, гаражами, туалетами...

Многочисленные ручейки, вливаясь в реку, радостно при­ветствовали Салгир-баба, но чем ближе к городу, то я с ужасом заметил, что в своём большинстве они несли уже не чистую родниковую воду, подобно моей зеленоглазой Ангаре, а что-то замутненное и дурно пахнущее. Салгир-баба делано-радостно встречал все эти «речки-вонючки», но я отчётливо видел боль на его лице.

По мере нашего продвижения у Салгир-баба менялся цвет лица. С каждым километром оно серело. Менялся исходивший от него запах и менялся не в лучшую сторону. Он всё более напоминал старого забытого детьми и внуками старика, от ко­торого все недовольно морщатся и отворачиваются.

В самом центре Симферополя, возле Музыкального учи­лища, мы увидели, как два экскаватора выбирают из русла реки грязь, мусор и грузят всё это в самосвалы. Какой-то на­чальник, которого все называли Мэром, ругался с кем-то по мобильному телефону, требуя ещё две машины. Вдруг он пе­рестал говорить, внимательно всматриваясь в середину реки.

«Что это? Он видит Вас!» - удивился Илюшка. До сих пор, сотни встречных нами людей ничего кроме воды не видели, но Мэр, экскаваторщики, водители самосвалов и стоящие рядом с ними рабочие явно что-то видели.

На берегу все ошарашено молчали, и только старый мастер вдруг выдохнул:

- Да это же сам Сатир-баба! Мы видели его тридцать пет назад, когда первый раз чистили Салгир! Только нам тогда ни­кто не поверил.

Я всматривался в лицо Мэра и, наконец, осознал, что он ви­дит только Салгир-баба. Их взгляды встретились. Мэр осознал, что еще десяток секунд и старик скроется за мостом, и, по-види­мому, неожиданно для себя, Мэр крикнул: «Простите нас!» И уже совсем тихо добавил: «Простите! Ибо не ведаем, что творим.»

В районе гостиницы «Украина» река вынесла нас на отмель, и мы как-то неожиданно оказались вновь на берегу.

- Сагълыкъненъ калынъыз! - сказал Салгир-баба. Я знавал твоего отца прадеда Садука, который построил в Ханышкое колодец, помню твоего отца Дженю, который его восстано­вил. Сегодня вы с внуком сделали доброе дело! ,

Он поднял Илюшку на руки, поцеловал и, напутствуя, ска­зал: «Твоя жизнь, балам, ещё в самом начале пути и только добрыми делами ты сможешь сохранить чистоту помыслов, свежесть мыслей, жажду знаний.»

Он повернулся ко мне:

- Как нельзя разрывать поток воды так нельзя прерывать связь поколений. Когда-то на нашей земле меня знал едва ли не каждый житель, потому что не было более уважаемого по­ступка, чем почистить колодец, восстановить родник, расчи­стить русло... Сегодня же в своей повседневной жизни люди забывали обо мне. Перегораживают реки, а потом забывают ухаживать за плотинами. Вырубают деревья, захламляют русла, взрывают горы... Я могу терпеть сто лет, двести, но в конце концов всему есть предел, и тогда не живительную влагу, а горе и слезы несу я людям.

Следующая страница