«Пушкинские»
типы — Гравер
...Жизнь Юрия Федорова, которого все называли на
французский манер Гравэром, прошла передо мной, как на хорошо освещенной
театральной сцене, а в этом театре я был зрителем в первом ряду.
Мое знакомство с ним случилось в лето 56-го. Я, возвращаясь с охоты,
причалил в бухточке местечка Карасан. Жара стояла такая, что галька
обжигала ноги, и я маялся, не в силах вытащить лодку. Совсем юный
паренек любезно помог, и на него такое впечатление произвела добытая
рыба, ружье, кислородный аппарат, что я, конечно, дал ему маску,
ласты; поплавав, он уговорил меня опустить его в кислородном аппарате.
Юрий был в таком восторге от увиденного, что я не посмел отказать
ему (в то время я не был профессионалом и сам не знал, какую опасность
может представлять кислородный аппарат). Погружение прошло благополучно,
а подводный мир буквально потряс его. И с этого дня, помимо двустволки,
с которой он охотился в наших горах, в его жизни прочно утвердилось
подводное ружье, а в виртуальных видениях стали появляться не только
львы из «Зеленых холмов Африки» Хемингуэя и слоны Хантера, но и
бегущее по донным барханам солнечное кружево, гигантские скаты,
сверкающая в синеве кефаль.
Юрий любил Крым, был рыбаком, охотником, а главное
— он родился художником, мечтателем и фантазером. Юрий был неисчерпаем:
рассказывал о драгоценных камнях, о которых знал всё, начиная от
рудников Амазонии, Урала и Африки; знал имена великих ювелиров,
знал каждый камень — от Великого Могола на английской короне до
алмаза «Орлов» на скипетре русских царей. Рассказывал о крови, которая
лежит на камнях, о ненависти и зле, что держат эти камни на убийц
и род их за пролитую кровь.
Юрий окончил художественную школу, был увлечен
акварелью, и я познакомил его со своим приятелем художником Олегом
Грачевым. Так он и вошел в нашу компанию, по-видимому, первых в
Крыму подводных охотников. Он работал в артели «Бытремонт» на улице
Карпа Маркса учеником у своего отца. Надо сказать, Юрка, как окликали
его в артели, никак не вписывался в размеренную жизнь «бытовиков».
Опоздает на обязательное декадное собрание, на коллективное чтение
газетки, где отставной полковник, прикрепленный к партячейке, лекцию
о международном положении прочтет, кукиш смастерит агрессорам капитализма.
И только набычится парторг, и Юрке бы в самый раз шмыгнуть мышкой
в задние ряды, так нет же, огорошит: «Сегодня на Симферопольском
море акулу поймали!» «Какую акулу? — ахнуло собрание. - Да быть
не может!» Загалдели, заспорили: у империалистов есть, а у нас что?
Чайки на лапках икру перенесли... Хохоь_талдеж. «Нашли кого слушать,-
уразумят умники, - другой так правду не расскажет, как Юрка сбрешет:
он летом на Караби-яйле леопарда видел». Собрание сорвано, и в этом
месяце Юрка премию не получит. «Пацан! Толку не будет. Смотри, что
надумал, сетку с рыбами построил, и это называется колье? Позор!»
- бурчат старые мастера, способные великолепно спаять цепку, изготовить
карст, перстень, а вот творческое мышление, полет фантазии... это
им и не нужно. А сеть-то была великолепная, не только декоративная,
а с философией, изготовлена из тончайшей ткани серебра. А в сети
круговорот рыбы. Рыба большой распахнутой зубастой пастью откусывает
хвост меньшей, у рыбы поменьше в пасти - еще меньшая... И кончается
круговорот тем, что совсем мелкая рыбешка кусает за хвост огромную.
В общем, все едят друг дружку, не ведая, что все они в сети. «Кто
такую муть на шею навесит?». В общем, гадкий утенок.
Следующие изделия и того хуже. На перстень храм
Божий посадил с колокольней, с колоколами и с куполами из малахита
и - кошмар какой-то! - кресты изобразил. Позор всему коллективу!
Век премии не видать. Настучали. Товарищ из райкома приходил, начальничкам
пальчиком пригрозил. На собрании Юрку пробрали. Это уже серьезно.
Разве можно? Мы, как и весь советский народ, как Политбюро, - в
едином строю, все в ногу, а этот?
Юрка каялся, вызвал на соцсоревнование электрика,
взял повышенный план, обязательства. Поставил три бутылки коньяка
кому надо. Пальчиком погрозили. Проголосовали. Оставили. Жалеют
на Руси пьяных да покаявшихся.
Личность всегда вызывает сопротивление, ибо делает
шаг из строя. Приведу пример: десятиклассники, все хорошие и одинаковые
ребята. Но вот один берет в руки перо и пишет повесть. Он ступил
на первую ступеньку. Отныне все, кто ниже, будут глумиться, иронизировать
и тянуть назад: «Нет, вы только посмотрите на этого умника-двоечника.
Колька не пишет, Васька тоже, а они ведь отличники, медалисты. Все
с девочками на море, а Этот... Толстой нашелся, а рожа-то баранья...»
Все, кто под лестницей, будут тянуть назад, кто
выше - сталкивать. Попробуй докажи, что можешь! Будет сопротивляться
материал, будут сверкать соблазны, литавры, деньги... А твой путь
- наверх, только наверх, не останавливайся. А если остановился,
то это и есть последняя для тебя ступенька, твой потолок. Но истинный
художник не остановится. Работы Юрия приобрели (глубину. Он задавал
вопрос - и резцом давал ответ, но для мастеров он оставался «гадким
утенком». Но иногда...
Собрались «бытремонтники» на охоту. Лицензия есть,
автобус есть. Выезд в двенадцать ночи, а где же Юрка? Все косятся
на Евгения Николаевича, он - самый уважаемый охотник и мастер в
артели, а тот насупился, молчит. Уже три минуты первого. Но вот
и Юрка несется - весь в белом, с ружьем в руках.
«Ну и охотничек, - остервенились, набычились,
- ишь вырядился, вот взять да из-под носа и уехать, чтоб прочувствовал,
чтоб уважал коллектив».
Шофер подождал. Запыхавшийся Юрка плюхнулся в
кресло да и брякнул по глупости: был на именинах, раньше нельзя
было - извините. Зашикали, обозлились еще более: «Ружье в чехле,
а где же твой патронташ? Где сапоги, в туфельках в лес пойдешь?»
- «А зачем патронташ? Вот два патрона». - «А-а-а, понятно. Считай,
что кабан в твоем мешке», - язвят охотники.
Отец дал плащ. Юрка отыскал тряпку в автобусе,
смастерил и повязал косынку. Под урчание мотора быстро уснул на
заднем сиденьи. А вот леснику нравился Юрка: уж больно хороший и
веселый парень, да и нож отличный смастерил. Лесник расставлял по
номерам, все заартачились — желали на поляну в низину, чтоб по краям
за деревьями спрятаться, и обзор хороший. Юрку лесник посадил за
холмом, с противоположной стороны поляны, в терновник - видна лишь
верхушка поросшего травой бугра, а вокруг кусты да справа чернел
терновником овраг. Приказал: взгляд на бугор, главное - собаку не
подстрели, целься в свинью поперед носа, да не вздумай закурить.
Сам лег в отдалении и крякнул в манок-другой лесник вдалеке пустил
собак. «Какая здесь свинья?» - подумал Юрка и закурил в кулак. Веселый
собачий лай поплыл, поначалу гулко, а затем вовсе растаял, но вот
опять проявился, и все ближе, а потом стал обходить, опять приближаясь.
Время шло. Светало. Пустое все. Юрка уже два раза покурил, замерз
в отцовском плаще, но в кармане была фляжечка, хлебнул зубровки,
отогрелся. А собачий лай то утихал, то возникал, и, наконец, два
раза крякнул манок: «Внимание!»
«Какое внимание? Собаки далеко у поляны, и кабаны
там». Но лесник дело знал, лай приближался и нарастал - и треск,
и гул шел по лесу и совсем неожиданно оказался рядом. Юрий вскинул
ружье. Недалеко грохнул выстрел. «Лесник!» - успел подумать Юрий.
Все остальное произошло мгновенно и одновременно, как при вспышке
молнии. Почти рядом, откуда Юрий и не ожидал, с треском и визгом
проломились кусты, на холм взлетело нечто огромное и черное и уже
совсем перемахнуло холм - туда, к кустам, но Юрий успел упредить
и нажать на курок. Сверкнуло, раскололо тьму и ахнуло, и огромная
черная туша вознеслась вверх, кувыркнулась в воздухе и с утробным
стоном и треском рухнула в овраг — словно в терновник свалился легковой
автомобиль, как рассказывал потом Юрий. В овраге - собачий визг,
а по ту сторону холма стрельба и истошный вопль лесника: «Битая!!!
Битая свинья!» Но куда там. Начинили картечью заваленную лесником
свинью. Охота кон чилась. Возбужденные охотники столпились у свиньи.
Отогнали собак, отдышались, задымили, из фляжек отхлебывают. Рассвело.
Тут-то лесник и огорошил: «А Юрик-то огромного хряка завалил». Хохот
наполнил поляну.
А Юрка на холме стоит, весь в белом, руки на груди
скрестил - ну чистый Наполеон. Пальцем ткнут - и опять смех. Но
все же вслед за Евгением Николаевичем взошли на холм и ахнули. Огромный
сраженный в шею кабан растянулся в терновнике. Не поверили: лесник
крест целовал, клялся. Мясо съели у костра, разделили, домой увезли,
но не поверили. «Кто? Юрка? Этот наш стиляга в белых штанах?». Не
верят и сейчас.
Юрий зашел ко мне на работу с окровавленным мешком
за спиной. Как главному добытчику, ему полагалась голова. В мешке,
вся в шерсти, в красном жабо -огромная клыкастая голова с потухшим
глазом. В тот вечер я впервые в жизни отведал мяса жареного кабана.
Не могли простить Юрию кабана. Да и я дал маху, зашел в мастерскую
и поинтересовался с улыбочкой: «Ну как, ребята? Юрик вас свининкой
накормил?» В глазах монокли, молчат, кривятся.
Засмердил слушок, расцвел махрово:
«Юрка по ночам при свечах кресты из золота льет». Настучали куда
надо, а ночью оттуда пришли двое. В комнате — дым коромыслом, не
продохнуть: Юрий дробь лил. «Вот постановление, вот ордер на обыск,
а вот и понятой». Сосед-пьянчужка на пороге беспрестанно качал головой.
«Золото, алмазы, изумруды есть? Откройтесь, чистосердечное...».
И начался обыск. «Что за тигель на вашей печи?». Люда сообразительные
- рассматривали в горстях дробь, аккуратно пересыпали в мешочек,
хвалили. Комната пуста — лишь стеллажи с книгами да в углу подводное
снаряжение. Обстукивали стены, исследовали полы, перелистывали каждую
книгу.
Протрезвевший сосед успел выспаться и рухнул с
табуретки. Напоследок открыли на столе заветный чемоданчик - изделия,
до самого дна изделия. Каждое с лупой обследовали. Мельхиор... Золота
и драгоценных камней нет. «Да...» - сокрушался один над чемоданчиком.
«Где ты видел змею с головой носорога да еще с крыльями?» Юрий молчал.
«Юра, ты хороший парень, кабана убил, а такое разве же можно?» А
другой добавил: «Если б моя баба нацепила такое, я бы в театр с
ней не пошел». «Распишитесь здесь и здесь», - пожали руку, извинились
и ушли.
Обиделся Юрий на доносчиков, долго сидел, опустив
руки, в послеобысковом хаосе. На табурете бухарь все качал головой.
Юрий откупорил бутылку, налил и соседу. Тот с завидной быстротой
и ловкостью поймал стакан.
В начале шестидесятых в наш город стремительно
ворвалось телевидение. Засиял Симферополь в ночи голубым заревом.
Отстаивали в очередях, давали взятки, удачливые волокли приемники,
антенны, заискивали перед мастерами, и те цедили слова с важностью
секретарей райкомов. К счастливчикам вечерами набивались соседи,
охали-ахали, только и разговоров о «телеке».
И вдруг грандиозное событие потрясло «Бытремонт».
Это же надо, на экране - влажно зачесанный, да еще и в галстуке
- наш Юрка. Страшно подумать, куда взлетел, а мы ведь только вчера,
здесь, на Карла Маркса, в Массандре по стакану «таврического» с
ним хряпнули. А на экране его изделия крупно показали, и сама дикторша,
красавица Зиночка, на шейку нацепила. Да как же здорово получилось!
И это на весь город, на весь Крым.
- Да что они там понимают?
- Заткнись, чтоб в телевидении да не понимали?
Это был звездный час Юрия Федорова, час, когда гадкий утенок во
всю ширь распахнул мощные крылья и белым лебедем взлетел из «бытремонтовской»
лужи.
Юрия пригласили работать в Художественный фонд,
и скоро он стал участником многих всесоюзных и международных ювелирных
выставок, членом Союза художников СССР. Многие работы Юрия Федорова
включены в известные каталоги.
Художественные изделия Юрия находятся в крупнейших
музеях России и Украины: Оружейная палата (Кремль, Москва), Музей
драгоценностей (Киево-Печерская лавра), коллекция Министерства культуры
(Москва), Всероссийский музей декоративно-прикладного искусства
(Москва), Музей «Царицыно» (Москва), коллекция Союза художников
(Москва). Но самое важное - это выход в свет великолепного альбома
«Русские ювелирные украшения XVI-XX века». И там, на странице 334
представлен единственный на всю Украину потомственный ювелир — Юрий
Евгеньевич Федоров. Замечу тут же: ни одного его ювелирного изделия
в музеях нашего города нет.
Как говорится — нет пророка в своем Отечестве.
В начало |
