- 14 -
Кроме Олега, Таня никого не пригласила к себе праздновать
Новый год. Не хотелось шумных компаний, дежурных тостов, пьяных
ухаживаний. Решила провести новогоднюю ночь наедине со своим «вздыхателем»,
как она мысленно окрестила Олега. Не для того, чтобы его соблазнить,
но для того, чтобы устроить праздник этому милому мальчугану, жаждущему
любви, и заодно порадоваться самой. Ведь дарить счастье ближнему
величайшее и тончайшее удовольствие. Она убережет Олежека от вульгарного
отношения к новогоднему торжеству, сводящемуся в представлении молодых
парней к грандиозной попойке, животной случке, а то и к пьяным дракам.
Она раскроет перед ним изысканную, волшебную, суть праздника, каким
он предстает в сказках или гоголевской «Ночи перед Рождеством».
Таня постаралась хорошо подготовиться. Она повесила
в комнате гирлянды и серебряный дождь. Поставила в интересах экономии
площади маленькую елочку, украсив ее незатейливыми игрушками. Подобрала
пластинки для патефона, отвечающие вкусам зеленой молодежи. Для
застолья использовался небольшой квадратный столик, застеленный
белоснежной скатертью. За прошедшие два-три года Таня приобрела
приличную посуду и приборы, пригодные для сервировки стола. Помня
о вкусах Олега, она выставила на стол помимо шампанского коньяк
с лимоном. Сделала закуску поизысканней, жаркое. Из напитков – нарзан,
крюшон. Облачилась в элегантный костюм из бежевой ткани в крупную
клетку, который сшила сама. Под жакет одела черную водолазку. Поверх
- серебряную цепочку.
Олега, выросшего в непритязательных бытовых условиях,
было нетрудно поразить комфортом. Придя к Татьяне, он ощутил себя
на званном обеде в аристократическом замке. Но более всего впечатляла
хозяйка. Переведя взгляд с костюма, ладно сидящего на ней, на свои
«выходные» брюки и тужурку, он даже чуточку оробел. Но Таня не дала
ему времени на уход в себя. Она предложила гостю повесить тужурку
на спинку стула и расположиться подобнее. Обсуждение вчерашнего
спектакля позволило Олегу вполне освоиться.
- По-моему, твой дебют удался, - сказала Татьяна, присаживаясь рядом
с ним на кушетке. – А что думает на этот счет Виктория?
- В отличие от тебя, она не считает мой дебют удачным.
- И что же, ей не понравилось, именно твоя игра или всей труппы?
- О других она не говорила. Я же, на ее взгляд, держался неестественно.
- Ну, она чересчур строга. Ты был не хуже других, а, учитывая то,
что твоя роль была наиболее сложной, тебя следует даже похвалить.
Не расстраивайся.
- Я и не расстраиваюсь.
- Молодец. В таком случае сядем за стол, проводим Старый год и заодно
выпьем за твой успех на театральном поприще.
Они пересели за стол. По радио передавали постановку оперетты Штрауса
«Летучая мышь». Передача создавала предпраздничную атмосферу и благоприятный
фон для их собственной беседы. Таня предложила Олегу наполнить их
рюмки крымским мускатом и провозгласила тост:
- Итак, выпьем за то, чтобы ты не останавливался на достигнутом,
но закончил хорошо школу и, может быть, вступил на путь дальнейшего
овладения актерским мастерством.
Выпили.
- Спасибо, конечно, - сказал Олег, - но у меня нет желания делать
театральную карьеру.
- Кем же ты хочешь быть?
- Еще не решил. Ты знаешь, я по складу, наверное, гуманитарий. Математика,
физика, химия даются мне с трудом. Если и занимался этими предметами,
то только благодаря литературе. Прочитав однажды «В морях твои дороги»,
загорелся мечтой поступить в Нахимовское училище. Но в морском деле
без математики не обойтись. Попробовал заняться ею основательно.
Усердие, однако, не дало больших результатов и постепенно иссякло.
Эта дисциплина казалось оторванной от жизни, абстрактной до невозможности.
В Нахимовское не поступил, мест не хватило. Костя Либих зовет в
мореходку, но уже пропал интерес. Сейчас думаю…
- Да ты, голубчик, просто не привык трудиться, и больше склонен
к фантазиям и мечтам.
- У меня трудовой стаж с 6 лет, - возразил Олег.
- !!!
- Не удивляйся. В шесть лет я ходил на сбор крымской розы. Там,
где сейчас кинотеатр «Мир» росли длинные ряды розовых кустов. Я
с ребятами со двора ходил на заработки. Нам выдавали большие мешки,
которые мы заполняли лепестками роз. Весь исколешься. Работа нудная
и неблагодарная, хотя вокруг сплошной аромат. Платили копейки. Потом
подрабатывал маляром с Костей. Работал в Гушосдоре. Знаешь, есть
такое учреждение - Главное управление шоссейных дорог. Оно следит
за состоянием дорог, иногда их поправляет. В обновлении шоссейной
дороги Симферополь – Евпатория есть и мой вклад.
- Чем же ты занимался?
- Нас было четверо. Двое друзей – сыновей каких-то начальников учреждения,
я и забавный парнишка со знаменитой фамилией Кутузов. Он знал массу
анекдотов и постоянно забавлял нас ими во время отдыха. А занимались
мы тем, что оказывали помощь дорожным инженерам-геодезистам. Мерили
дорогу лентой, отрезок за отрезком. Таскали их теодолиты-нивелиры.
Держали планки для измерения поверхности местности.
- Не скучно?
- Не скучно, но бывало утомительно. В целом же это выглядит как
увлекательная экспедиция. Разве не интересно поглощать расстояния?
Кроме того, школьнику приятно работать за зарплату. Это, хоть на
время позволяет чувствовать себя самостоятельным человеком. А в
конце экспедиции было даже грустно расставаться. И, одновременно,
радостно. Представляешь чувство, когда после долгого перехода по
выжженной степи открывается море. Бесконечный резервуар прохладной
влаги. Хорошо искупаться днем. Хорошо посидеть вечером на заброшенном
причале, выдающемся в море. В дымке тумана. Подумать, помечтать…
Но я отвлекся… Еще не все о трудовом стаже. А выезды летом на работу
в колхоз, от школы и самостоятельно, а практика в кинобудке кинотеатра
«Симферополь»? Тебе интересно?
- Конечно. Может, ты хочешь выпить своего коньяка?
- Пожалуй. Давай выпьем для вдохновения.
Выпили еще раз. Он – коньяк, она – вино.
- Знаешь что, - сказала Таня, - до новогодней ночи еще далеко, может,
прогуляемся.
- Давай.
Они вышли на улицу. Погода совсем не напоминала зиму. Скорее позднюю
осень. Снега не было, но и дождя не было тоже, хотя небо заволокли
тяжелые сизые тучи. Было зябко. Они направились через центр города
к горсаду. Таня взяла Олега под руку. На аллее садика, расположенного
в начале улицы имени Розы Люксембург, стояла группа парней. Они
молча поглядывали в сторону приближавшихся Олега с Таней. Одного
из парней Олег узнал. Это был знаменитый на весь город хулиган Лешка-азербайджанец.
Встреча не из приятных. В душу заползал холодок страха. Как поведут
себя парни? Им ведь ничего не стоит оскорбить, ударить, раздеть,
ограбить незнакомых людей. За ними числились и не такие подвиги.
Но не поворачивать же назад. Это маневр выдал бы трусость Олега,
да и вряд ли помог бы он, если бы парни были агрессивно настроены.
А если они станут приставать к Тане? Лучше об этом не думать.
Они, внутренне напрягшись, прошли мимо парней,
как сквозь строй. Лешка-азербайджанец и его приятели внимательно
оглядели пару, но никак не отреагировали на нее. Может, их занимали
другие заботы, может, они были настроены перед Новым годом благодушно.
Во всяком случае, все обошлось.
- Ты заметила, вон того в «бобочке»? Это - Лешка-азербайджанец,
- обратился Олег к Тане.
- Заметила. Ты что с ним знаком?
- Нет, конечно, но знаю его, как, видимо, и ты, со слов других.
Честно говоря, я очень испугался. А ты?
- Я тоже. Что бы ты делал, если бы они напали на нас?
- Не знаю, пришлось бы отбиваться по мере сил. Хотя трудно представить,
как бы это у меня получилось. А ведь есть люди, не знающие страха.
Я сам был свидетелем этого. Однажды к Вальке Скулову приехал в гости
брат из Иркутска. Его зовут Павлик. Боксер-разрядник с пудовыми
кулаками. Мы как-то втроем прогуливались по Пушкинской, вдруг навстречу
идут четверо парней, среди них братья Орловы, не знаю, слышала ли
ты о них или нет, но это самая что ни есть шпана. Так вот… Один
из парней зацепил плечом иркутского гостя и сам же его обругал.
Сказал что-то вроде : - Ну ты хмырь, смотри, куда идешь. – Павлик
ему в ответ: - За хмыря можно схлопотать по хавалу. – Шпана остановилась,
пораженная такой дерзостью. Один из Орловых приблизился, чтобы наподдать
Павлику. Тот встал в боксерскую стойку и выставил пудовые кулаки.
Противники некоторое время кружили друг подле друга. Павлик пытался
нанести старшему Орлову удар правой, тот отбивался ногой. Однако
они не доставали друг друга. И, представь себе, завели потом вполне
дружелюбную беседу в том смысле, что погорячились, мол, но теперь
будем друзьями. Оказывается, со шпаной достаточно не испугаться.
- Ну, во-первых, у тебя кулаки далеко не пудовые, а, во-вторых,
- вздохнула Таня, - не всегда смелость города берет. Осторожность
никогда не помешает. И потом. Разгул шпаны это следствие войны,
потом бериевской амнистии. Тогда город быстро заполнился блатной
публикой. Здесь мощные социальные факторы, а ты хочешь одолеть шпану
одной смелостью. Потерпи, она сойдет сама собой.
- Ты чересчур обобщаешь, я же говорил в бытовом смысле.
- И я тоже в бытовом.
За разговором незаметно дошли по улице Ленина до Петровских скал.
Спустились по лестнице, пробитой в скальной породе, на Алуштинское
шоссе и повернули назад к центру города. Вернулись домой, в квартиру
Тани около 10 вечера. Присели передохнуть перед продолжением застолья.
Внимание Олега привлек фотоальбом, лежащий на подоконнике.
- Можно взглянуть.
- Взгляни.
Олег раскрыл альбом. Таня давала пояснения.
- Это я в твоем возрасте, с мамой и папой. Тогда мы жили еще на
улице Бутина, потом переехали на Ленина.
- Кто такой Бутин?
- Был такой революционер в Чите, а его однофамилец – крупный предприниматель.
- А кто твои родители?
- Где работают? Папа – военный, мама – домохозяйка.
- Это полагаю, твой класс. Почему среди вас взрослые китайцы, да
еще с пионерскими галстуками? Ба, да ведь это, кажется, Мао Цзедун
и Чжоу Эньлай?
- Верно. Их принимали в пионеры в нашей школе № 4.
- Не поздновато ли?
- Ты же знаешь, настоящие революционеры вечно молоды.
- А это кто? – Олег показал Тане фото Сергея Осипова.
- Не узнаешь? Это бывший актер нашего театра.
- Бывший? Я и нынешних не очень-то знаю. Ты что ж знакома с ним?
- Да, случилось, познакомиться.
- И что же дальше?
- Дальше, он уехал на гастроли в другой город и остался там.
- Ты переживала?
- Было дело, но сейчас все прошло, - сказала Таня.
- 15 -
После продолжительного застолья, танцев и разговоров
Олега потянуло на сон. Таня не стала стелить ему отдельного ложа
и уложила его в свою постель. В ней проснулся азарт опытной самки,
почувствовавшей свою безраздельную и безграничную власть над молодым
неискушенным самцом. Тормоза педагогики уже не действовали. Олег
лег в трусах и мгновенно заснул. Таня, совершив нехитрый туалет,
легла рядом с ним в одной легенькой сорочке на голое тело. Нет,
будить, расталкивать его она не будет. Пусть немного проспится,
как те водители-дальнобойщики, останавливающиеся на обочине дороги
на 15-20 минут, чтобы коротким сном вернуть бодрость тела. Он скоро
проснется. Сам говорил, что после малейших возлияний отключается,
а, проснувшись, больше не засыпает. Таня же пребывала в некотором
возбуждении. Ей не спалось. «Милый мальчик! Мне кажется, он слишком
робок. Даже не называет меня по имени. Хорошо, что с горем пополам
перешел на «ты». Как он воспримет меня, лежащей рядом в таком виде?
Неужели испугается?» Потом ее мысли повернулись в другую сторону.
«Я тоже хороша. Увлеклась школьником. Разве мне трудно найти поклонника
повзрослее? Сколько их на факультете. Но пути Господни неисповедимы,
как говорят верующие».
Во сне Олег повернулся к ней лицом и засопел,
просыпаясь. В полудреме его рука нащупала Танину грудь и стала ее
нежно ласкать. Любопытные пальцы коснулись соска, твердевшего по
мере того, как ею овладевало возбуждение. Его рука перенеслась к
промежности между ног и стала ее исследовать. Олег задвигался, учащенно
задышал, подчиняясь нахлынувшему неодолимо сладостному чувству.
– Сними трусы, - простонала Таня. Он немедленно это сделал и стал
перемещаться в пространство между ее ногами, стараясь внедриться
напрягшимся естеством в ее лоно. Наконец, ему это удалось. Он застыл,
погруженный в блаженство. Таня, однако, ждала от него более активных
действий.
- Подними свою попу, - прошептала она с мягкой досадой. Олег мгновенно
понял. Нельзя лежать пассивно на женщине, погрузившись в нирвану.
Она жаждет остроты ощущений. Он энергично задвигался и, достигнув
кульминации сладострастия, окропил ее внутренности.
Сняв напряжение, лег, расслабленный, рядом с ней на прежнее место.
- Тебе хорошо? – Спросила Таня.
- Хорошо.
- Ты получил удовлетворение?
- Как это?
- Ну, пришел в состояние, когда ты счастлив, и больше тебе ничего
не нужно?
- Пришел.
Олегу показалось, что ему следовало бы переадресовать те же вопросы
Тане, чтобы узнать, как она восприняла их близость. Но он постеснялся.
Однако отмолчаться не удалось.
- Почему ты не спросишь, получила ли я удовлетворение.
- В какой форме я должен задать этот вопрос?
Таня прыснула.
- Чудак, разве любящий человек задумывается о форме в таких обстоятельствах?
– Она сменила тему. – Ты познал половую жизнь, теперь будешь умнеть.
- Разве не мозгом умнеют?
- Умнеют всем сразу.
- Что ж, по-твоему, я глуп?
- Не то говоришь. Я в смысле кругозора.
- А я думал в смысле Фрейда.
- Ты читал Фрейда?
- Слышал о нем разную чепуху.
Через две-три недели произошла первая размолвка.
Из ничего, из-за незнания Олегом элементарных свойств женской природы.
В нем проснулась страсть. Он почувствовал в себе потребность удивить
ее своей мужской силой и с нетерпением ждал близости. А она…. Таня
вела себя несколько флегматично и вообще неадекватно. Словно была
«себе на уме». Она рассказала о «случайной» встрече со студентом-выпускником
факультета физкультуры и спорта Леней. Раньше Олег видел его: ничего
особенного: высокий, рыжий, но какой-то блеклый. Таня же находила
в нем немало достоинств. Например, длинные стройные ноги, мужскую
силу, коммуникабельность. Сокурсники называли парня, скорее дразнили,
наверное, «ящиком», но Татьяна с удовольствием повторяла: - Ящик
is the box… . Когда Олег хотел привлечь ее к себе, она отстранялась.
Он обиделся. Замкнулся. Потом сказал, что его
ждут кое-какие дела. Таня не поинтересовалась существом дел и не
стала его удерживать. Олег же дал себе слово, больше не приходить
к ней.
Они не виделись несколько дней. Холод в их отношениях
совпал с приходом зимних холодов. Но, несмотря на мороз, Олег почти
каждый вечер проходил мимо ее дома, мучаясь сомнениями и ревностью,
когда окно ее кухни не было освещено, или, отмечая с тайным удовлетворением,
что на кухне горит свет. Он надеялся на «случайную» встречу с Таней,
но тщетно.
Встреча, однако, произошла в другом месте, и вполне
случайно. Олег любовался витриной гастронома на углу улиц Кирова
и Карла-Маркса, когда Таня подхватила его за локоть.
- Олег, куда ты пропал, почему не приходишь?
Он немного растерялся. Потом ответил:
- Мне показалось, что у тебя нет большого желания меня видеть.
- Глупенький, я не находила себе места. Пойдем ко мне.
Олег с радостью принял приглашение. И все же не верилось, что период
тоски и страданий по ней закончился, что дни любви и нежности продлятся
дальше.
Однако этот день и ночь, проведенные в любовных
утехах, устранили сомнения, а откровенная беседа открыла ему причину
размолвки и заставила почувствовать стыд.
- Никогда не поступай так больше. Иначе я подумаю, что ты легкомысленный
и вздорный парень.
- Прости. Но я не мог понять мотивы твоего поведения. Я так хотел
близости, а ты отстранялась от меня, как от случайного прохожего.
- Дурачок. У женщин бывают периоды, когда им следует воздерживаться
от половых связей. Ты слышал, что-нибудь о менструациях?
- Что-то смутное и неопределенное, не заслуживающее доверия.
Она рассказала ему об этом, по возможности, деликатно.
Недалеко от города к югу, слева от Алуштинского шоссе расположено
Симферопольское море. Ну, море – это сильно сказано. Водохранилище.
Однако на первых порах, когда в нем было много воды, оно служило
горожанам местом отдыха и развлечений. На берегу водохранилища располагались
пляжи для купания, лодочная станция. Бывало, и тонули в этом море
люди, не умеющие плавать, но чаще всего пьяницы. Пришлось организовать
там спасательную станцию.
Олег помнил это «море» с самого рождения. Разумеется,
его, моря рождения, а не своего собственного. Тогда чаша, а, точнее
сказать, лоханка водохранилища, поскольку оно вытянуто в длину,
была совершенно пустой. У плотины и кое-где еще были уложены или
торчали стояком бетонные плиты, создавая видимость фантастического
ландшафта. Воды Салгира на время были пущены стороной, и лишь после
сооружения плотины и водоупорных конструкций заполнили чашу. В ненастную
погоду море было довольно бурным, давая возможность пловцам и лодочникам
проверить свою отвагу. Олег однажды совершил с друзьями лодочную
прогулку в такую погоду. В качестве пассажира, конечно, потому что
в отсутствие у него опыта гребли, ею занимались Костя Либих и Мишка
Шатилов.
Пока лодка пробивалась среди внушительных волн
на середину водохранилища, «манюня» бросал на своего напарника грозные
взгляды и беспрерывно кричал: «Табань!» Встревоженный Мишка оправдывался,
что он и так табанит, а Олег сидел безмолвно на корме, чувствуя,
как душа наполняется страхом. Слава богу, прогулка завершилась благополучно.
Олег приобрел первый опыт мореходства. Опыт не прошел даром. Летом,
по приглашению одного приятеля, Олег некоторое время осваивал работу
спасателя на водохранилище. Бесплатно. Вознаграждением служила возможность
погрести на лодке, загорать на свободном от людей пляже в пределах
спасательной станции, купаться. Он научился прилично плавать и управлять
лодкой.
В солнечный и спокойный весенний день Олег предложил
покататься на лодке Татьяне. В конце концов, надо было проявить
инициативу, угодить любимой женщине. Тем более что наступившая крымская
весна с мягким теплым ветерком, зазеленевшими деревьями и распустившимися
цветами звала на природу. Таня охотно приняла предложение. Ведь
это был своеобразный выход в свет, переход от тайных свиданий к
открытым и безоглядным отношениям с возлюбленным на людях.
Размеренно работая веслами, Олег вывел лодку на
середину водохранилища. Он видел перед собой Таню, примостившуюся
на корме в изящной позе. Стало припекать солнце, и она, сняв с себя
элегантный жакет из какой-то ворсистой ткани, осталась в белоснежной
блузке. Вокруг простиралась зеркальная водная гладь, ограниченная
живописными берегами. Они постепенно переходили в зеленые холмы.
Дальше в голубой дымке высились горы, среди которых выделялся Чатырдаг.
- Видишь холмы перед шоссе на Алушту, - указал
Олег вправо, когда их лодка прошла некоторое расстояние в южном
направлении. – Там снимался «Илья Муромец». Я наблюдал съемки фильма
лично, - похвастался он. – Слышал даже, как оператор кричал в рупор
всадникам, спускавшимся по холму: «Плотнее держитесь, не допускайте
разрыва!»
- Как ты здесь оказался?
- Я часто бывал в этих местах. Отрезок шоссе от Марьино до Пионерского
называл «Дорогой жизни» по аналогии с Ладожским озером во время
блокады Ленинграда. В шутку, конечно, но некоторая аналогия, действительно,
есть. Мы с дворовым приятелем – Ленькой Рыжовым – ходили по этому
маршруту за терном вдоль дороги или за орехами и кизилом – в лес.
В общем, разнообразили скудный рацион домашнего питания за счет
подножного корма.
- Вот как, - задумчиво произнесла Таня, - вас позвал в дорогу обыкновенный
голод.
- Ну не только и не столько это, - возразил Олег. – Мы чувствовали
еще «пространственный» голод, потребность путешествовать. По крайней
мере, я это чувствовал. На мой взгляд, в путешествии – высшее проявление
свободы.
- Свобода передвижения не исчерпывает понятия свободы. Любовь, творчество,
отсутствие эксплуатации и угнетения – это ведь тоже свобода и, пожалуй,
важнее возможности путешествовать.
- Так мы доберемся до того, что свобода – это «естественная необходимость».
Я ведь не говорю о свободе в абстрактном смысле, а о том, как она
воспринимается в определенном возрасте и в определенных условиях.
Ради этой свободы я исходил пешком почти весь Южный берег Крыма.
Один раз, в районе села Богатое близ Белогорска, даже был заподозрен
шпионом. Заблудился в горах и попросил повстречавшегося колхозника
указать дорогу на Феодосийское шоссе. Он же привел меня в правление
колхоза, где просидел целый день, пока выясняли мою личность.
- Вот видишь, - мягко улыбнулась Таня, - свободу путешествовать
стесняет граница.
- У нас достаточно большая страна, чтобы ощущать ее безграничной.
Даже здесь, ты только взгляни, какая ширь! – Глядя на водную поверхность,
на которой играли солнечные блики, он процитировал строки стиха
из английского учебника:
The golden see its mirror spread
Beneath the golden sky…
- Откуда - это? И так уместно. Неужели ты всерьез
занялся английским?
- Так… запомнился стишок. Но не скрою, после встречи с тобой я стал
интересоваться английским больше.
Час проката лодки, отмеренный им на берегу, подходил к концу. Олег
погреб к причалу. Кажется, прогулка доставила Тане удовольствие.
А это было главным.
В центре города, недалеко друг от друга, располагались
три кинотеатра, названия которых были вполне созвучны идеалам времени:
«Большевик», Спартак», «Пионер». Поодаль, на улице Субхи, помещался
кинотеатр «Родина», ближайший к месту проживания Олега. Это преимущество,
однако, сводилось на нет тем обстоятельством, что кинотеатр располагался
в районе, кишевшем хулиганами. В малом возрасте по-детски наивный
и рассеянный Олег порой становился жертвой их посягательств. Хулиганы
охотились как раз за такими недотепами, как он, которые забывали
о необходимости уберечь свой единственный рубль от того, чтобы его
не вытащили из кармана или не вырвали из рук во время подачи в окошечко
кассы. Олег в силу своей вялости и беспечности нередко терял бдительность
и в результате лишался возможности купить билет на киносеанс. За
такими инцидентами следовали, естественно, безутешные горькие переживания.
Поэтому он редко посещал «Родину».
Первые же фильмы Алексей смотрел в артели инвалидов,
помещавшейся в одном из строений старого города, недалеко от дома.
Артель тачала непритязательную обувь. Инвалиды работали в ней разные,
в том числе без рук и без ног. Те, что без рук, наверное, запускали
привод швейной или точильной машины, те, кто без ног, прошивали
обувь или обтачивали. Вечерами те и другие собирались в клубе –
комнате, отведенной под кинозал и библиотеку. Инвалиды казались
Олегу счастливыми людьми: у них был очень содержательный досуг.
Они щедро делились с Олегом и его приятелями своим счастьем. У них
часто крутили «Аршина Малалана», «Давид Бек», «Давид Гурамишвили»,
трофейные ленты с Эрролом Флинном в главных ролях: «Три мушкетера»,
«Приключения Робин Гуда», «Одиссея капитана Блада», «Опасное сходство»
с Жаном Марэ.
В летнем павильоне горсада поздним вечером часто
крутили «Секретаря райкома», «Секретную миссию», «Подвиг разведчика»,
«Парень из нашего города», «Два бойца», «Она защищает Родину». Фильмы
«про войну» пользовались особым спросом. Павильон называли «зеленкой».
Чтобы попасть на сеанс, он выбирался через форточку окна из комнаты,
когда его оставляли одного. В зеленку Олега пропускали бесплатно,
поскольку мать работала в том же горсаду.
В «Пионер», переименованный потом в «Алые паруса», его звала романтика
и приключения. Он не раз смотрел здесь такие фильмы как «Золушка»,
«Пятнадцатилетний капитан», «Дети капитана Гранта», «Таинственный
остров», «Остров сокровищ», «Тимур и его команда», «Дума про казака
Голоту», «Старая крепость», «Тринадцать». В «Спартаке» демонстрировались
фильмы посерьезнее, но тоже увлекательные. Это были исторические
ленты: «Александр Невский», «Иван Грозный», «Петр Первый», «Георгий
Саакадзе», «Великий воин Албании Скандербег»; революционные: «Мы
из Кронштадта», «Чапаев», «Волочаевские дни», «Александр Пархоменко»,
«Всадники». Однажды он пришел в этот кинотеатр с матерью и очень
сокрушался, что не попал на сеанс мультфильмов, а пришлось смотреть
«Трактористы». Мать не могла понять, как можно было предпочесть
«Трактористам» такую чепуху.
Самой первой лентой, которую Олег посмотрел в
«Большевике», было «Падение Берлина». Он смотрел ее в дошкольном
возрасте вместе со старшей сестрой и, кажется, изрядно надоел ей
просьбами пояснить, где русские, где немцы. После того как понятие
«большевик» стало восприниматься несколько антикварно, а Крым стал
украинским, кинотеатр переименовали в «Шевченко». Сейчас в этом
кинотеатре Олег смотрел вместе с Таней фильм «Память сердца».
В актере, игравшего английского летчика Ральфа
Чадвика, Олег узнал Андрея Попова. Он помнил его по монументальному
фильму «Незабываемый 1919-ый» в роли белого офицера, командовавшего
мятежным фортом «Красная горка». Удивительно: и в Симферополе имелась
Красная горка, правда, совсем не мятежная, а скорее дачная, заросшая
садами. Ну а учительницу Екатерину Ивановну, ухаживавшего за раненым
Чадвиком, играла знаменитая Тамара Макарова. В каких только картинах
он ее не видел: и в «Семеро смелых», и в «Молодой гвардии», и в
«Повести о настоящем человеке».
По окончании фильма он поделился своими познаниями с Таней. Она
улыбнулась и сказала:
- Ты смотришь фильмы слишком непосредственно, а надо бы осмысленно.
- Непосредственно, это как?
- Понимаешь, кино для тебя пока еще иллюстрация реальных или сказочных
сюжетов при помощи актеров. Ты как бы растворяешься в нем. А надо
отличать кинокартину от обыденной жизни. Ведь каждый фильм – произведение
искусства, продукт духовного творчества. Он создается по законам
киноискусства.
- Это, что же, искусство для искусства. Я слышал, это вредная теория.
- Да, вредная. Когда автор произведения забывает о своей человеческой,
гуманной сущности и тешит свой эгоизм. Но в любом случае его творчество
индивидуально, построено на законах созидания образов.
- Очень мудрено. Каким образом кинокартина может быть продуктом
индивидуального творчества, когда ее создают столько актеров?
- И не только актеров, еще есть сценарист, оператор и режиссер.
Их роль в создании фильма не менее важная. Однако каждый из них
вносит индивидуальный вклад. Надо знать их имена, чтобы ориентироваться
в мире кино.
- Разве без этого я не смогу отличить хорошую картину от плохой
и даже посредственной, не смогу понять, например, что «Чапаев» -
шедевр?
- Сможешь, ты мальчик развитой, но для этого тебе нужно будет смотреть
посредственные и плохие картины. Тебе это нужно?
- Значит, кино возвышается над реальной жизнью. Может, она ему и
не нужна?
- Не возвышается, а отличается, и не теряет связи с жизнью. Наоборот,
уразумев его особенности, ты глубже поймешь жизнь.
- И литературы это касается?
- И литературы. Ты что читаешь?
- Недавно, например, я прочел «Покинутую женщину» Бальзака.
- В самом деле? Чем же тебя привлекла эта вещь?
- Я заметил ее на твоей книжной полке и решил прочесть. Ты ее приобрела,
конечно, не случайно, в связи с сердечными переживаниями. Угадал?
- Да, одно время я чувствовала себя покинутой женщиной. Ты знаешь
эту историю. Я переживала мысли и чувства бальзаковской виконтессы
как свои собственные.
- Но ведь покинутость была временным состоянием виконтессы. Ты этого
не заметила?
- Я заметила, что временным состоянием была для нее связь с мужчиной
.Продолжение |
