- 4 -
Симферополь благоустраивался, менял облик. Новый
город теснил старые постройки во всех направлениях. Большинство
из таких построек заслуживали того, чтобы сгинуть навсегда. Утрата
других вызывала сожаление у старожилов. Взять, хотя бы, фонтан на
Фонтанной площади. Мало кто помнил, когда он действовал, но и бездействующий,
фонтан придавал своеобразную прелесть площади, какую наблюдаешь
в редких красивых вещах антикварного магазина. Сейчас площади в
антикварном виде не было. На ее месте возникла официальная, парадная
площадь с величественным памятником Ленину в центре, однако, когда
старожил посещал это место, в душе пробуждалась щемящая тоска по
исчезнувшему фонтану, олицетворявшему тихую патриархальную жизнь.
Старые названия улиц уступали новым. О чем здесь
сожалеть? Таня ведь не была коренной крымчанкой. Переименование
улиц могло представлять для нее праздный интерес. Говорят, улицу
Кладбищенскую переименовали в улицу Субхи. После выселения татар
Субхи стала улицей Крылова. Но для увековечения имени турецкого
революционера-интернационалиста все-таки нашли другую улицу – Старо-Проточную.
А как же? Субхи забывать нельзя. Он - воплощение пролетарского интернационализма.
Сейчас это понятие кажется глыбой застывшего бетона, но раньше,
в форме троцкистской «перманентной революции», оно было подвижным,
текучим. Из-за этой текучести, видимо, пострадали сам автор идеи
Троцкий и его крымские сподвижники, все те, кто хотели помочь усталым
народам «краснозвездною рукой». Это слова из крымского гимна. Субхи
погиб в родной Турции в 21-м году. Говорят его утопили жандармы
на рейде Трабзона. Если так, то вместе с ним утонула иллюзия обращения
Крыма в плацдарм для обращения младотурок в коммунистов.
Из ушедших в прошлое старых построек на улице
Карла Маркса были кинотеатр «Пионер», техникум и школа № 58, где
Таня начинала педагогическую практику. Полквартала ушло под расчистку
пространства для главного административного сооружения города. На
его месте построили здание пятиугольной конструкции, приподнятое
над землей на бетонных опорах. Здесь располагались обком партии,
правительство и Исполком Совета Крыма. Значение подобного объекта,
как говорят, трудно переоценить. И все же лицезрение этого архитектурного
шедевра в стиле модерн навевало легкую элегическую грусть. Оно будило
сладкие воспоминания о молодости, свободе, любви. Сядешь на скамейку,
напротив, в городском садике, и пятиугольник исчезает в дымке времени.
В воображении возрождается длинный ряд низкорослых зданий, примыкающих
к ресторану «Астория», откуда по вечерам слышалась песня «Одесский
порт» в исполнении записного певца Володи. Школа следовала за техникумом,
а далее до пересечения с улицей Жуковского тянулись провинциальные
домики с небольшими двориками.
Когда возникли нелады в отношениях с Юркой, она
даже хотела устроиться преподавателем в этой школе по старой памяти.
Отчего? Неужели из-за экзотического романа с одним из ее учеников?
Неужто, он пленил ее сердце на всю жизнь. Неужто, она однолюб или
однолюбка? Нет, конечно. До Олега у нее был Сергей. После Юрий.
Затем еще две-три случайные связи. Прямо распутная девка! Тем не
менее, во время практики в школе № 58 она впервые почувствовала,
что прочно стоит на ногах, что способна любить и воспитывать детей,
что может любить искренне и бескорыстно. Устроившись в эту школу,
Таня могла бы заново пережить приятные мгновенья прошлого, но она
посчитала, что сохранившиеся там с прежних времен классные дамы
вряд ли окажут ей любезный прием. Да и сам позыв к такому трудоустройству
был вызван, очевидно, текущими неприятностями в жизни.
Подобные мысли лезли в голову еще и потому, что
она инстинктивно ощущала присутствие рядом с собой Олега. И не только
ощущала, но воочию наблюдала его. То встретит его в соседнем с домом
магазине, то увидит сидящим на лавке во внутреннем дворе ее дома,
то заметит идущим по тротуару на противоположной стороне улицы.
Это случалось нечасто. Раз в год или два. Были это случайности,
на самом деле? Симферополь, не Москва или Киев, но все-таки город
довольно большой и многочисленный для того, что бы происходили такие
случайности. Однако, если это не случайности, то почему он избегает
прямого контакта. Она ведь уже не та женщина, которая заслуживает
«гранатового браслета». А он? Неужели все такой же застенчивый и
нерешительный. Самой подойти к нему? С какой стати…
Сейчас конец июня. Разгар лета. Время завершения
школьных экзаменов, заслуженного отдыха для учителей. В гости к
Тане приехала дочь. Оля пошла по стопам матери, закончила английское
отделение пединститута. Но карьера учительницы ее не привлекала.
Некоторое время она поработала в ялтинском турбюро. Два года назад
вышла замуж за морского офицера, которого отправили служить в Североморск.
Оля последовала за ним на Север, родила сына Вову, но чем дольше
оставалась вдали от Крыма, тем больше тосковала по южному солнцу.
Сейчас вот приехала на две недели в отпуск, оставив малыша на попечение
детского сада и мужа.
- Прошлой осенью, - рассказывала Таня, - мы ездили с моим классом
на экскурсию в Асканию-Нову. Всю дорогу девчонки пели в автобусе
новомодную песенку. Ты, конечно, слышала ее: «Хмуриться не надо,
Лада. Даже если будешь бабушкой, все равно ты станешь ладушкой»
и все такое.
- Слышала, ну и что?
- Я подумала, у тебя родился сын. Вот и я стала бабушкой.
- Ты хочешь узнать у меня, осталась ли ты ладушкой? Осталась, не
тревожься.
Таня смутилась: - Ну, это меня мало беспокоит. Просто вспомнила,
и поездка была интересной. Аскания-Нова природный заповедник, много
диковинных птиц зверей, и на плотину Каховской ГЭС сходили. Там
произошел забавный случай. Присоединился к нам какой-то работяга
и стал давать пояснения, как работает плотина. – Вот это, - говорит,
- аллигаторы. – Что, что? – Спрашиваем. – Он опять: - Аллигаторы,
регуляторы водотока. – Потом подошел экскурсовод, мы узнали, что
так наш добровольный гид называл ирригаторы.
- Ты все еще ведешь свой класс?
- Ну, да. 7-ой «А». В следующем учебном году будет 8-ой «А». У меня
есть такой ученик, Толя Евсеев, помнишь, я говорила тебе о нем.
Сплошной дух противоречия. В конце минувшего учебного года он опять
выкинул коленце. Я решила по случаю успешного окончания третьей
четверти сводить класс в кино на нашумевший фильм «Доживем до понедельника».
Он говорит при всех на классном собрании: - Не ходите. Я видел этот
фильм. Ерунда! – Как ерунда, - говорю, - все газеты пишут: событие
в киноискусстве. – Какое событие!? Девчонка там, девятиклассница,
встает с парты и говорит: все пишут, мол, сочинения о героях и труде,
а я написала, что хочу иметь двух девочек и двух мальчиков. То есть,
родить и воспитывать, видимо. Отсюда и пошли все события в картине.
– Смотрю, у моих девочек глазки разгорелись от любопытства. – Что
же порочного, - спрашиваю, - в желании быть многодетной матерью?
- Предложите такую тему для сочинения нашей учительнице по литературе
и посмотрим, что получится, - говорит он, нагло улыбаясь. – Хорошо,
- отвечаю, - я попрошу Эльвиру Васильевну обсудить этот вопрос на
уроке литературы.
- Дальше что?
- Поговорила с Эльвирой. Она говорит: - Ну и задачку ты мне подкинула.
- Правда, справилась потом с задачкой.
- Каким образом?
- Пустилась в рассуждения о своеобразии творческой фантазии, об
отношениях искусства и действительности и всяком таком. В общем,
успокоила ребят…
Прозвенел дверной звонок. Таня, открыв дверь, о чем-то переговорила
с соседкой, затем, взволнованная, вернулась в комнату.
- Я отлучусь на минутку, Оленька. Скоро приду, расскажу, в чем дело.
Соседка сообщила, что внизу, на лавочке у подъезда сидит мужчина,
назвавшийся Светловым Олегом Валерьевичем. Он попросил ее вызвать.
Знакомое имя заставило затрепетать Танино сердце. Что сулит встреча
со старой любовью, ставшей жертвой обстоятельств? И способна ли
эта встреча украсить серые будни ее одинокого существования? Как
повести себя? Спускаясь по лестнице с четвертого этажа, Таня решила
проявить приветливость в той мере, в какой она допускает приятельские
отношения, но исключает надежды на близость.
Выйдя из подъезда, она застыла в изумлении.
Со скамейки поднялся нетрезвый субъект с блаженной
улыбкой на лице.
- Танечка, - воскликнул он, пошатываясь и распростерши руки.
Таня едва различала в этом незваном госте знакомые черты. Она была
оскорблена до глубины души.
- Вы пьяны, - резко ответила она. – Немедленно уходите прочь!
- 5 -
Скуловы приехали в Крым из Иркутска бедными родственниками.
Зная, как мыкается Нина, мать Валентина, с сыном в холодной Сибири,
Аня, старшая сестра Нины, предложила ей перебраться в теплый Крым
и осесть на постоянное проживание. Опять же с ее помощью. Брак во
многом определяет судьбу женщины. У Нины, привлекательной женщины
с большими грустными глазами, судьба не сложилась. Первый муж ушел
на фронт и погиб вскоре после рождения Валентина. В годы войны она
вела тяжелую борьбу за свое собственное и сына существование. Вышла
замуж еще раз за еврея-снабженца по фамилии Бахрах, с которым не
ужилась и рассталась через два года после войны. Благо, в то время
в Иркутске жила и Аня, брак которой оказался гораздо счастливее,
хотя старшая сестра значительно уступала младшей в привлекательности.
Аня вышла замуж за прокурора железнодорожной службы Скобелева и
жила зажиточно. Могла подсобить сестре материально.
В начале 50-х годов мужа Ани перевели в Крым начальником
юридической службы железнодорожного вокзала. Его обеспечили четырехкомнатной
квартирой у вокзальной площади и вполне приличной зарплатой. К тому
времени их дочь Света достигла 16-летнего, а сын Виктор 10-летнего
возраста. Аня уговорила мужа помочь сестре устроиться в Крыму. Решили,
что Нина будет работать проводником на железной дороге, первое же
время поживет с сыном у Скобелевых в одной из четырех комнат, пока
им не выбьют жилье в поселке для железнодорожников на окраине города
за вокзалом. Валентина удалось устроить в школу № 58, где с ним
и подружился Олег.
Парнишка заслуживал дружбы и любви. Девочки на
него заглядывались. У него были волнистые волосы, стройная фигура,
унаследованные от матери красивые глаза, в которых, однако, было
меньше грусти и больше любопытства. Он был сдержан, строен, аккуратен,
чуток на юмор. Раз Олег, придя в гости, застал его на кухне вместе
с двоюродным братом. Тот читал «Золотого теленка» в том месте, где
Остап отбивается от румынских пограничников медалями за спасение
утопающих. Братья хохотали, как сумасшедшие. Из глаз катились слезы.
Олег даже позавидовал их жизнерадостности и чувству юмора, вспомнив,
что этот эпизод в книге Ильфа и Петрова не вызвал у него особых
эмоций. Позднее Валентин смеялся до слез на просмотре одного французского
фильма, в котором Фернандель строил уморительные рожи в ответ на
просьбу своего приятеля-«комильфо» изобразить «Гордый взор», «Горячий
взор» и «Элегантность». Очки не портили внешности Валентина, наоборот,
подчеркивали мягкость его характера и интеллигентность. Валентин
привез с собой из Сибири гармошку, на которой самостоятельно выучился
играть мелодии «Амурских и Дунайских волн». Это еще больше придавало
ему обаяния.
Олегу нравилась атмосфера дома Скобелевых. Здесь
был простор, комфорт и уют, которых так недоставало его убогому
жилищу. Дядя Володя и тетя Аня были строги и дидактичны. Но это
даже забавляло. Раз дядя Володя, прочитав в «Советском Крыме» необычную
новость, произнес: - Парадокс. - Потом решил пояснить окружающим:
- Невероятно, но факт - это парадокс. Вот, идет человек вверх ногами
- невероятно, но факт. Значит, парадокс. - В другой раз его сын
отпрашивался погулять в пасмурную погоду. Предвидя вопросы родителя
относительно недостаточной экипировки, он перечисляет, что наденет
кальсоны, теплые носки, куртку, шапку. - Плюс плащ, - лаконично
добавляет дядя Володя. Впрочем, такие забавные сценки случались
по выходным, а в будние дни взрослые появлялись дома лишь по вечерам.
В их отсутствие квартира попадала в распоряжение детей. Приходили
малолетние приятели Витьки, подруги Светы, уже оканчивавшей школу,
и среди них красавица Зайковская. Да и Валентин приводил друзей.
Он, как и мать, явно не разделял благостное мнение
Олега о доме Скобелевых. Положение бедного родственника его тяготило.
С большим удовольствием Скуловы переселились с течением времени
в неказистую двухкомнатную квартирку одного глинобитного домика
в поселке за железной дорогой. Там они зажили скромно, но свободно.
Мать бывало неделями, отсутствовала дома, отправляясь в дальние
рейсы. Валентин оставался один. Его довольно часто навещал Олег
с ночевкой. Они готовили и ели яичницу из восьми-десяти яиц, хранимых
в ведре, слушали приемник до поздней ночи, обсуждали события в школе
и городе. Потом главной темой бесед стал сексуальный опыт. Сначала
непререкаемым авторитетом в этой сфере был Олег, делившийся впечатлениями
от половой жизни с Таней. Потом этот опыт приобрел и сам Валентин.
Познать впервые женщину ему помог Борька Горбачев,
переросток из той же школы № 58, кажется, с уголовными связями.
Однажды он привел в свой дом, располагавшийся где-то в конце Ноябрьского
бульвара, двух девиц из Москвы, заканчивавших курортный сезон. Одна
из них с необычным именем Слава и одарила Валентина сладостью любовных
утех. Потом Валентин и вовсе превзошел Олега в этом отношении. Он
первым из школьных друзей женился и даже стал отцом. Разведясь с
Веточкой Незнамовой, вернулся жить в квартиру матери, где перебивался
случайными связями. Иногда, придя в гости, Олег терпеливо дожидался,
когда Валентин закончит половой акт с одной из девиц поселка. Эти
сеансы связи со временем не только обогатили Валентина сексуальным
опытом, но и здравым смыслом. Как-то он поведал Олегу, что ему нравится
соседка Галя, черноволосая кареглазая девушка с благородным обликом.
- Ну и как она к тебе относится? - Спросил Олег.
- По-моему, положительно, - ответил Валентин, - но она так горда,
что не позволит приблизиться к себе без полной уверенности в последующем
браке.
- Ну и женись на ней!
- Ты что, - удивленно взглянул на приятеля Валентин. – Ведь она
на десять лет младше меня. Ее нужно будет пользовать каждый день,
а то и по нескольку раз в сутки. Где найдешь силы?
«А ведь, верно, - отметил про себя Олег, - об этом я и не догадывался».
Подойдя к перекрестку улиц Пушкинской и Карла
Маркса, Олег увидел, как Валентин разговаривает на углу с офицером-танкистом
в промасленной рабочей робе. Приглядевшись, узнал в офицере Бориса
Горбачева. Решил дождаться, когда Валентин закончит разговор и тогда
его перехватить. Разговор, однако, длился долго. Горбачев размахивал
руками и указывал в направлении кладбища. Наконец, собеседники расстались.
Горбачев пошел в угловой гастроном, а Валентин – в сторону кинотеатра
«Спартак». Здесь Олег его и остановил.
- Куда спешишь?
- Олег!.. Приехал, - радушно воскликнул Валька. – А я тороплюсь
на автобус - «шестерку». Живу теперь на Семафорной, за льдозаводом.
- Вот, в чем дело, - произнес Олег тоном человека, которому открылась
тайна. – А я ходил по твоим старым адресам и не мог тебя найти…
Да вот, встретил случайно… Долго ждал, пока ты закончишь разговор
с Горбачевым, аж ноги затекли.
- Ну и подошел бы.
- Нет, у меня к Борьке неприязнь с детских лет.
- Что так?
- Дело прошлое. Детская обида. Но все же… Он ограбил меня.
- Тебя … ограбил? Ты был беден, как церковная мышь, что у тебя можно
было взять?
- Билет в кино стоимостью в один рубль. Я купил его в кассе Клуба
энергетиков на картину «Опасное сходство». Помнишь с Жаном Марэ
в главной роли. Но перед сеансом забежал оправиться в уборную в
нашем школьном дворе. Школа же была рядом. Там меня и застали Горбачев
с каким-то уркой. Этот урка приставил к моей шее перочинный ножик,
потребовал, чтобы я выложил все свои ценности. Единственное, что
у меня было, это пресловутый билет в кино. Не думал, что он мог
представлять для них ценность. Меня обыскали, нашли билет, забрали
и ушли. За утратой билета последовала другая неприятность. Я обожал
этот фильм. Побежал к матери «стрельнуть» еще рубчик на кино. Благо
она работала на автостанции на той же улице. Однако с деньгами тогда
было трудно, и мать отказала по той причине, что один рубчик уже
дала. Я упрямо настаивал, что, очевидно, не укрылось от ее соседей-кассирш.
Одна из них пришла на помощь матери, потребовав от меня прекратить
вымогательство и удалиться. В общем, это была катастрофа.
- Ты, что же, до сих пор ненавидишь Горбачева за это?
- Пожалуй, нет. Он лично меня не грабил, да и, кажется, высказал
предположение, что билет мне нужен, чтобы прогулять уроки. Я воспринял
это как попытку намекнуть урке на неуместность грабежа. Но, все
равно, он не был последователен в защите меня. Не стану же я любить
его за это… Ладно, на кого мне обижаться: в прошлом, как и сейчас,
были волки, были и такие ягнята, как я. Почему он одел форму танкиста?
- Потому что он и, в самом деле, танкист. Окончил военное училище.
Теперь служит в Крыму. Говорит, их танковая часть расположена за
кладбищем, недалеко от ставка. Ребята, говорит, послали за водкой.
Ты куда держишь путь?
- Да, в общем, никуда.
- Ну, тогда поехали со мной. Посмотришь, как я живу на новом месте.
- Поехали. Маманя дома?
- В отъезде.
Улица Семафорная самим названием выдавала свою
принадлежность железнодорожному поселку. В основном, он состоял
из одноэтажных, двухэтажных глинобитных построек, в отдельных случаях
– каменных или кирпичных. С 5-этажного дома, в котором Скуловы получили
двухкомнатную квартиру, началась перестройка поселка в современный
пригород. Он обозначил начало улицы и стоял пока одиноким, как перст,
серым колодцем. В самой квартире Скуловых чуть прибавилось комфорта,
появился телевизор, но все равно до настоящего уюта было еще далеко.
Сели за чай. Валя сохранял верность прежним привычкам:
он засыпал треть большой чашки чаем, и наливал в нее крутого кипятка.
Так он делал, когда чай был грузинским, и это оправдывалось его
низким качеством. Но сейчас-то чай был индийским, в результате его
крепость убивала аромат. Впрочем, кайф чифиря тоже поднимал настроение.
- Был, - спросил Валентин, - у Шурика?
- Был. Ходили на прошлой неделе на Абдал к Коле. Знаешь, могила
впечатляет: Коля на монументе такой порывистый. Кто бы мог подумать,
что он первым пробьет брешь в нашей кампании живых. Хотя я помню,
он иногда жаловался на сердце, бледнел, покрывался потом.
- А умер от рака, не зная об этом. Сам был врачом и уклонялся от
флюорографии. Такой парадокс.
- Ты думаешь, он знал о своей болезни?
- Не знаю. Но в чем-то он был чудаком. В свой внутренний мир не
подпускал. Даже его мать говорила, что он держится надменно, что
ему не хватает сердечности Шурика.
- Шурик, конечно, парень, что надо. Говорит, монументальную могилу
брата предки сделали с умыслом. Дескать, хватит места для всех их.
- Что ж, momentum more. Ну, а Таню видел?
- Сподобился, наконец. Но лучше бы не пытался.
Олег рассказал другу, как было дело.
- Эх ты, - вздохнул Валентин, - трусишка зайка серенький, а еще
бывший чекист.
- Я уже женат.
- Допустим. Чего же ты интересуешься Таней?
..Продолжение
|
