- 3 -
В комнате находились двое: Олег и его пятилетний
сынишка Петя. Олег сидел на диване, придвинутом к столу, и читал
научно-популярную книжку о кибернетике. Попутно он запускал пальцы
в маленькую вазочку с ядрами лесных орехов и отправлял их в рот.
Петя сосредоточенно наклеивал переводные картинки на чистые листы
бумаги.
Автор книжки, которую читал Олег, пытался объяснить
суть кибернетики на конкретных примерах. И все же она оставалась
неуловимой. Он долго и упорно рассуждал об «искусственном интеллекте»,
ЭВМ, компьютерах, но понять до конца его было невозможно. Может,
он, как и я, знает о компьютерах понаслышке, подумал Олег. Ведь
компьютер – конкретная вещь. Дай его описание, инструкцию по использованию,
чего проще? Говорят, за кордоном им пользуются во многих домах,
у нас же он присутствует лишь в научно-популярной литературе. И
зачем я покупаю такие книжки. Следую моде? Нет, здесь что-то более
важное. Какая-то новая реальность. Почему же она не вошла еще в
наш быт? Ведь это передовой рубеж НТР. Вроде компьютерной техникой
занимались академики Глушко, Берг, вроде она используется в космонавтике
в разных НИИ, но не в быту.
Наверное, в НИИ такого профиля работал родственник жены, Михаил.
В его доме Олег видел какие-то платы зеленого, малинового цвета.
Он что-то паял, конструировал. Может, компьютер? Но в законченном
виде его не было. О безграничных возможностях же кибернетики Михаил
рассуждал часто. Говорил даже, что компьютер вполне, может, заменить
политиков.
- Здесь ты перегибаешь, - возражал Олег. – Я еще
студентом читал «Творец и будущее», «Творец и Голлем» Норберта Винера.
Он пишет, что кибернетика не может заменить политику, в ней слишком
много переменных составляющих.
- Ну, Винер. Он – основоположник, он – у истоков. Сейчас же наука
ушла далеко вперед, - настаивал на своем Михаил. – Во всяком случае,
у руля государства должен стоять ученый-кибернетик, тогда политика
приобретет математически точное выражение.
- Судя по Винеру, - сказал Олег, - кибернетика является математическим
выражением марксизма-ленинизма. Я ни у кого не встречал более свежей
и точной критики капитализма.
- Отчего же тогда твои марксисты называют кибернетику и генетику
лженаукой?
- Называли. Кстати, Винер обвиняет в том же американских политиков.
Я думаю, у нас опасались таких как ты сторонников подмены политиков
технократами. Прочту тебе свой стишок. Может, он не отвечает требованиям
высокой поэзии, но суть проблемы выражает точно:
Что такое кибернетика?
Лженаука или царица наук?
И что такое генетика?
Средство обмана или истины друг?
Ответ даю такой всегда:
С какой стороны посмотреть.
Ложь, если душа науке чужда,
Истина, если к ней страстью гореть.
Если ученый стал технократом,
Его от амбиций не отвратить.
Мнит он науку неким субстратом,
Призванным политику подменить.
Сделает он искусственный разум
Основой общественного бытия.
ДНК же и гены объявит разом
Оправданием эгоистичного «я».
Если политик стал бюрократом,
Потерявшим всякую честь,
Он и науку грозным закатом
Власти своей может счесть.
Что такое кибернетика?
С ответом не спеши.
Что такое генетика?
Подумай и скажи.
- Ты, что же, полагаешь, что политика несовместима
с наукой?
- Ну, нет, они должны совмещаться, сочетаться, но не конкурировать,
подменять друг друга. И все же Мао прав: политика – командная сила.
- По-твоему, Сахаров не смог бы успешно выступить на политическом
поприще?
- Не смог бы. Ты как раз нашел удачный пример несовместимости политика
и технократа. Что такое Сахаров? Это помесь политического инфантилизма
и технократической фанаберии. Как физик-ядерщик, служивший интересам
безопасности государства, - он велик, как политик-диссидент – нелеп
и смешон.
- Я так не думаю. Как бы тебе не пришлось разочароваться в своих
взглядах…
За размышлениями Олег опустошил всю вазочку с лесными орехами. Это
не укрылось от внимания маленького Пети.
- Ты сожрал все орехи, - буркнул он с напускной сердитостью.
Ничего себе тон у малыша, подумал Олег. И как к этому отнестись?
Отругать Петьку за дерзость? Но ведь я, действительно, сожрал все
орехи. Что касается тона, то он, видимо, копировал меня в каких-то
обстоятельствах. Не зря говорил философ, что истина детей – в их
родителях.
- Прости, - сказал Олег, - это получилось машинально. Хочешь, куплю
тебе еще.
- Не надо. Это я так, пошутил…
Их разговор прервал звонок входной двери. Олег пошел встретить незваного
гостя. Открыв дверь, увидел перед собой субъекта, похожего на сатира.
Редкие волосы у основания лишь подчеркивали его голый череп. Лицо
испещрено морщинами. Тяжелый взгляд исподлобья.
Незнакомец сделал движение, свидетельствующее о желании войти без
приглашения. Но Олег остановил его:
- Куда прешься. А ну, мотай отсюда.
- Олег, - произнес гость, несколько замешкавшись, - не узнаешь?
- Шурик, - воскликнул Олег, - приглядевшись, - ты?! Сколько лет
не виделись.
- Я, - ответил Шурик, погладив лысину ладонью. – Годы не красят,
- добавил он смущенно.
Олег пригласил его в дом и провел на кухню, чтобы не пугать сынишку.
В общем, Шурик облысел не за очень продолжительный срок. Лет 6-7,
не более. Видимо, поддавал прилично. Олег решил его подбодрить.
- Ты о своей лысине. Это - не беда. Помнишь, Валька Скулов любил
повторять чей-то афоризм: «Обильная растительность произрастает
лишь на навозной почве». Ты его давно видел?
- Как раз перед отъездом в Москву. Развелся со своей Веточкой, сейчас
крутит любовь то ли с волейболисткой, то ли велосипедисткой из Евпатории.
На кухню вышел Петя и бросил на отца вопросительный взгляд.
- Это мой старый друг, Шурик Прокудин, - представил Олег сынишке
гостя. – Здорово, красавец, - поприветствовал Шурик Петю и протянул
ему руку. Обменялись рукопожатием. – Мама скоро придет? - Поинтересовался
сын. – Скоро, - ответил Олег. – Ты поиграй в комнате сам, а мы пока
поговорим здесь с приятелем. – Он прошел с сыном в комнату и, взяв
из холодильника пол литра водки, стеклянную баночку соленых огурцов
и прибалтийские шпроты в алюминиевой упаковке, вернулся на кухню.
- Выпьем за встречу, - предложил Олег. – Вернется моя Лиза, пообедаем,
как следует.
- Мне достаточно выпивки, - отозвался Шурик, - ты же знаешь, что
я не большой любитель пожрать.
Приняв по сто грамм, приятели начали беседу.
- Рассказывай, как у вас дела, говорят, в Крыму под руководством
Кириченко началась эра изобилия. Мне сестры не раз предлагали прислать
кур, кроликов, - задал тему Олег.
- Кириченко - мужик башковитый, - подтвердил Шурик. – Только сведения
твои устарели. Сейчас все пошло на спад. Среди кур и кроликов начался
мор.
Птицефермы и кроличьи загоны сожгли со всей живностью.
- Что за мор?
- А черт его знает. Какая-то неизлечимая болезнь.
- Ну, так можно сжечь, а потом снова развести.
- Ты думаешь, это просто, - сказал Шурик. – Здесь нужен деятель
масштаба Кириченко, а его уже перевели в другое место.
- Из-за мора?
- Не знаю.
- Тогда скажи, как это твой батя оскандалился на весь Союз ?
- Что значит: оскандалился?
- Читаю недавно в «Литературной газете» Чаковского, что известный
мне начальник Управления связи Крыма распорядился изъять из продажи
номер газеты, в котором содержалась критика его работы. Пишут, что
не оставят его поступок безнаказанным.
- Ах, это… Батя говорит, что подняли шум из-за ерунды.
- Но все-таки он публично извинился.
- Извинился. Куда денешься.
- В отношении моей сестры он не так щепетилен. Ты же говорил, что
он поставит ей телефон через месяц. А это было летом прошлого года.
- Извини, наврал. Я к нему не обращался, но блефовал. Хотелось выпить.
- Это я уже понял. Спросил на всякий случай. Все-таки удивительно,
как сложно у нас обзавестись такой вещью, как телефон. Виктор, муж
сестры, такой напористый, предприимчивый, а сделать ничего не может.
Решили обратиться к тебе с моей подачи. Помнишь, мы были у них на
Красной горке, когда ты демонстрировал свои агрономические познания,
обрывая в винограднике лишние листья?
- Помню, знатно мы тогда погуляли.
- И ты волочился за моей сестрой, а муж ее отчаянно ревновал.
- Это по пьянке.
- Ах ты, мерзавец! Хочешь сказать, что моя сестра недостойна ухаживания.
- Я не достоин, заниматься этим.
- Тогда другое дело.
- Расскажи, как ты живешь.
- Живу, как видишь, в коммунальной квартире. Соседи сейчас на службе,
поэтому здесь так тихо и уютно. Жена со старшим сыном на занятиях
в музыкальной школе. Тянут его к музыке, а он мне как-то признался,
что готов бросить свою скрипку под колеса трамвая и послушать, как
ее струна – дзинь – и оборвется.
- Кто тянет?
- В основном теща. Она из обожателей культуры и искусства. Еще с
довоенных времен. Представь себе, участвовала в массовке при съемке
«Трактористов», когда была беременна моей женой. Поэтому ее сняли
до пояса. Узнать ее на экране, конечно, можем только мы, члены семьи.
Муж ее, погибший на фронте, тоже знаменит в провинциальном смысле.
Мы его обнаруживаем среди служащих цирка в одноименной картине.
После войны она вышла замуж вторично.
- И кто же тесть?
- Этот тоже знаменит по-своему. Играет на фортепьяно, в основном,
Лунную сонату Бетховена. Но знаменит не поэтому. Он – изобретатель.
Изобрел когда-то рассадочно-посадочную машину, кажется, для картофеля.
Получил признание. Демонстрировал свое изобретение в Болгарии. До
сих пор пьем привезенную оттуда ракию. Самое главное – выдержал
изнурительную борьбу за признание себя автором своего же произведения.
Навязывали ему многих в соавторы. Всех отверг. Выплатили ему, кажется,
за работу 2 тысячи. Ему одному.
- Всего лишь.
- Ему тоже показалось мало. Но инстанция заявила, что для одного
человека это более чем достаточно. Сейчас работает в каком-то КБ
по холодильным установкам. Стареет. Изобретательский дар трансформируется
в фантастические проекты и не по инженерной специальности. Вообразил,
что рак имеет микозное происхождение, а метастазы – это мицелии
гриба, прорастающие в живой ткани. Я специально интересовался этим
вопросом для проверки его версии. Судя по всем пособиям, это болезнь
клеток, и отнюдь не инфекционная. Но разве его переубедишь… Вот
такие у меня родственники со стороны жены. Страшные оппозиционеры.
- Отчего же?
- В свое время дед жены, отец тещи, пострадал от «необоснованных»,
как их сейчас называют, репрессий. Тонкий ценитель тканей, гурман,
он работал во Внешторге, бывал в заграничных командировках. Его
замели, видимо, по обвинению в коррупции, хотя, по словам родственников,
он был честнейшим человеком. Видимо, достаток, сам по себе, воспринимался
как криминал. Теща, еще в девичестве, носила ему передачи в КПЗ.
Жена деда, сейчас старушка лет под 80, до сих пор вспоминает брезгливо,
как энкеведешники приходили к ней в дом с обыском, забирали ценности.
Но сейчас болеет судьбами страны, переживает за экипаж, запущенный
в космос. Я ей почему-то приглянулся, несмотря на свою лояльность
власти… Словом, прошлые события настроили тещу на оппозиционный
лад. К тому же, когда она работала в министерстве энергетики, то
подружилась с Ханой Яковлевной, дочерью известного партийного деятеля
Якова Ганецкого, тоже жертвы репрессий. На этой почве, видимо, и
сошлись. Всех репрессированных теща считает невинными агнцами, правда,
к моему удивлению, отзывалась несколько неприязненно о сыне Антонова-Овсеенко.
Говорит, приходил к нам в министерство мрачный, нелюдимый, отвечал
невпопад. Видимо, крыша поехала.
- Теща, вероятно, и тестю внушила оппозиционность?
- Вероятно, но у него и своя история. Он происходит из поволжских
немцев. Женившись первым браком на русской и взяв ее фамилию, замаскировал
свои корни, однако затаил, видимо, неприязнь к власти за репрессии
против соотечественников. Его сочувствие к ним не распространяется,
однако, на немцев Германии. Очевидно, это следствие войны. Тесть
ведь блокадник. Лишь к концу блокады Ленинграда его вывезли на Большую
землю, как военного инженера.
- Действительно, интересные судьбы. Впрочем, еще Лермонтов писал,
что история частной жизни неприметного человека не менее интересна,
чем биографии выдающихся деятелей… Однако, мы уже хорошо посидели.
Пожалуй, пойду.
- После шнапса потянуло на подвиги.
- Не в этом дело. Я должен выполнить поручение предков. Здесь, недалеко
от метро «Семеновская» проживает семейство, которое я должен посетить.
Его глава полковник, как и ты кегебэшник, старый знакомый моего
отца. У него есть дочь, лет за тридцать. Мои предки надеются, что
у нас с ней могут сложиться перспективные отношения.
- Ты видел ее?
- Да они приезжали как-то к нам в Крым. Ничего особенного, хотя
интеллигентна, воспитана. Но боюсь, в нынешнем моем положении право
выбора останется за ней. Тогда я ей нравился, но сейчас…
- Ты огорчишься, если будешь отвергнут?
- Я? Нет. Но предки огорчатся. После моего развода с Аллой, они
уповают лишь на новый брак. Ну, я пойду. Скажу на прощанье, что
видел в Симферополе Татьяну. Она так прекрасна, что кажется, будто
время над ней не властно.
- Смотрю, у моих друзей превратилось в ритуал напоминать мне о красоте
Татьяны. Увы, сколько бы память о ней ни была дорога мне, это уже
ничего не изменит. Ну, иди, раз решил уходить. Еще увидимся
..Продолжение
|
