- 9 -
В этот летний день Олег отпросился с работы пораньше.
Предстояла встреча в 3 часа пополудни с Валерием Шевчуком у метро
«Новокузнецкая». Он позвонил минувшим вечером, чтобы сообщить о
своем прибытии, тогда и договорились о встрече.
Выйдя из подъезда здания на Пятницкой, Олег остановился
полюбоваться черной «чайкой», возившей председателя Гостелерадио.
Вскоре появился и он сам. Лапин, невысокий, коренастый мужчина плотного
телосложения выкатился из здания как ядро из царь-пушки. Крупно
шагая к раскрытой водителем двери «чайки», он с размаху рухнул на
среднее сиденье. Автомобиль закачался на рессорах под тяжестью сановного
пассажира. Дверь закрылась, и машина тронулась в путь.
При всей своей массивности и широколобой, как
у Ильича, голове Лапин выглядел все-таки карликом в сравнении с
автомобилем-великаном. «Зачем ему такая большая машина, - подумал
Светлов, - достаточно было бы и черной «Волги»». Впрочем, такой
автомобиль положен ему не за малый рост, а за высокий статус. Ведь
существовала табель о рангах высокого начальства, в соответствии
с которой оно наделялось казенными автомобилями двух представительских
марок – «чайками» и «волгами». Но, может, и малый рост здесь тоже
имеет значение. Лапин – мужчина с умом и характером. Во властной
иерархии, кажется, преобладали выдающиеся деятели именно небольшого
роста: Ленин, Сталин, Черчилль и т.д. Зато музыкальные и литературные
гении, большей частью, высокие и тощие. Как это объяснить? Может,
малыши более компактны, и в их организмах мыслительные процессы
проходят интенсивнее, чем в долговязых организмах, из-за укороченных
путей обеспечения жизнедеятельности? Организмы людей высокого роста,
видимо, работают в замедленном темпе, отсюда их мягкотелость, инфантильность,
мечтательность и т.п.
Не придя к определенному выводу, Олег отправился
дальше, и через несколько шагов увидел своего крымского земляка,
с которым подружился в Питере. Они обнялись, сердечно поприветствовали
друг друга и направились в кафе на Пятницкой под вывеской «Звездочка».
Место примечательное. Его основными посетителями были сотрудники
Гостелерадио, особенно, по пятницам, когда заканчивалась рабочая
неделя, и хотелось расслабиться за стаканом портвейна «три семерки»
в вольной дружеской беседе, не подыскивая нужные для «дела» слова.
Завсегдатаи кафе – журналисты называли его нежным словом «Этуаль».
Заказав бутылку портвейна, приятели разговорились.
- Как ты меня отыскал, когда приехал, где остановился? – Забросал
Олег друга вопросами. Тот отвечал обстоятельно, с улыбкой:
- Погоди, не гони лошадей. Мы не виделись с тобой лет 15, а ты хочешь,
чтобы я рассказывал о себе с конца, а не с начала. Во-первых, хочу
сообщить, что живу в Керчи, работаю в порту в отделе международных
перевозок. Женат, супруга Наташа – биолог, работает в НИИ по части
морской фауны и флоры. У меня двое детей, мальчики. По роду деятельности
наш порт связан с рядом предприятий и ГКЭС, я приехал в столицу
как раз для того, чтобы подписать в этом учреждении кое-какие документы.
Приехал вчера вечером и остановился в гостинице «Россия». Номер
твоего телефона разыскал в горсправке. Все ясно?
- Ясно. Вчера мы толком не поговорили по телефону. Ты куда-то спешил,
мне оставалось только назвать место и время встречи.
- Я был ограничен во времени. Теперь ты, расскажи, как живешь.
Олег коротко рассказал о своей жизни за тот же период. Потом заметил:
- Как понимать твою работу в отделе, ты – снабженец?
- Что-то вроде этого.
- Почему-то все мои крымские друзья подвизаются на этом поприще
и с высшим образованием.
- Провинция, мой друг. У нас больше ценятся снабженцы. То есть ценятся
и гуманитарии, но в качестве снабженцев. Их не будет, исчезнут производственные
связи.
- Понятно. Ты надолго? Зайдешь ко мне. У меня места хватит. Четыре
комнаты. Представляешь, десять лет жили в коммуналке, стояли на
очереди, а когда подошла очередь на квартиру, то мне предложили
сразу два варианта. Один от работы – наш секретарь парткома выбил
для меня квартиру возле телебашни, другой – от горсовета в Бирюлево.
Жена выбрала второй вариант. Секретарь парткома потом обижался,
вот, мол, стараешься для него - для меня, то есть - а он кочевряжется.
- Да, крепко ты его обидел. Но в этот раз я к
тебе не приду. У меня командировка всего на три дня. Будущим летом
приедем в Москву в отпуск вместе с Наташей, тогда и остановимся
у тебя. А сейчас сделаю дела в ГКЭС, похожу-поброжу по городу, поищу
детям игрушки.
- Жене что-нибудь купишь?
- У нее, Олежек, все есть, ей ничего не надо. Так она меня и напутствовала
в дорогу. Ты лучше приходи ко мне в гостиницу. Я на пятом этаже
в номере 417. Знаешь, как пройти в гостиницу?
- Еще как, знаю. Я ходил туда к своему симферопольскому приятелю
Лене Нестерову, когда он проживал в этой гостинице. Но, кроме того,
работал там с участниками Конгресса миролюбивых сил со всей планеты.
Брал у них интервью. Кого я там только не видел? Лидеров компартий,
национально-освободительных движений со всего света, цвет человечества.
Сколько денег потрачено им на гонорар.
- Ну, и как цвет человечества, брал эти деньги?
- Брал. Если отказывался, я доказывал, что они потратили на интервью
время и умственное напряжение, честно заслужили скромные суммы,
что я им предлагал. Но все равно, наиболее щепетильные деятели,
как, например, Альваро Куньял, говорили, что берут эти деньги на
нужды партии.
- Альваро Куньял кто?
- Лидер Португальской компартии, седой как лунь, красивый, резкий,
стремительный. Он выступал с обращением к солдатам метрополии в
португальских колониях.
- И каков же был их гонорар?
- Разный. Зависело от престижа деятеля, от объема проделанной работы.
Бывало 300-500 рублей.
- Прилично. И заслуживали они таких денег?
- Одни заслуживали, другие нет. Приходилось дорабатывать их выступления.
- А ты бы выплачивал бы им гонорар частично. Часть им, часть – себе.
- Что ты? Они же расписывались за гонорар, расписки я сдавал в бухгалтерию.
Да и совесть… Неужели ты думаешь, у меня нет совести?
- Вовсе не хочу тебя обижать. Но ты говорил, что их материалы нужно
дорабатывать, а это тоже стоит денег.
- Во-первых, это шло мне в отработку как редактора, а во-вторых,
я делал на основе их выступлений собственные авторские материалы
и получал за них гонорар. Понятно?
- Понятно? А как с доморощенными деятелями, с ними ведь тоже работал.
- Да. Как-то я брал интервью у одного из крупных общественных деятелей
Комитета солидарности стран Азии и Африки. Наговорил он мне такую
лабуду, что с пол литра не разберешься. Понял, что придется много
поработать, чтобы пропустить его выступление в эфир. А гонорар ему
уже выписан заранее, рублей 80. Тогда я был на радио новичком, и
мне показалось, что выплачивать такой гонорар несправедливо. Я перечеркиваю
сумму на квитанции, и ставлю сумму гонорара вдвое меньшую, а остаток,
думаю, верну в бухгалтерию. Что тут было! Чуть не уволили. Говорят,
ты же испортил финансовый документ! Заставили писать объяснительную
записку. С тех пор я любой гонорар считаю справедливым.
Закончив одну бутылку портвейна, земляки-крымчане
заказали другую. «Три семерки», конечно, не крымский портвейн, но
лучше, чем «солнцедар», алжирское или вермут за 80 копеек. Первое
– неизвестно какая смесь, второе – кислятина, третье – сплошная
аптека. Правда, все три последних напитка ушли в историю, но эта
история была частью жизни приятелей, частью их студенческой жизни.
Как не говори, замещение этого пойла «тремя семерками» являлось,
в известной степени, показателем, повышения качества жизни.
- Ты говорил, у тебя два сына, - перевел разговор на другую тему
Олег.
- Говорил.
- У меня тоже. Постарше только. Но я и женился пораньше. Удивительно,
однако, почему у нас рождаются сплошные сыновья. Так, говорят, бывает
перед войной, но война вроде не предвидится. Наоборот, начинаем
Запад любить. Вроде, глушилки на радио замолчали.
- Может, нам угрожает гражданская война?
- Ничего себе предположение! Я как-то об этом не подумал. Хотя,
знаешь, некоторые моменты настораживают. В райкоме партии составляют
какие-то списки дружинников на случай беспорядков. Это не обычные
дружинники, что шастают по городу с милицией, но какие-то отряды
вроде ЧОНа. Да и не только это. Пугают какими-то информационными
технологиями со стороны Запада. Говорят, например, что там разработаны
аппараты, которые будут спускать вражескую пропаганду прямо на наши
телеящики.
- И как же с этим бороться? Вдруг народ разуверится в идеалах коммунизма,
- произнес Шевчук с иронией. Светлов ее не заметил.
- Технических средств для этого не придумали. Бороться можно только
живым партийным словом.
- Ну да, это дешевле, чем создавать сложные и дорогостоящие аппараты.
- Эх ты, деляга. Сразу видно, что далек от идеологической борьбы.
Для успешной пропаганды нужна ясность мыслей и поступков. Но как
найти железные аргументы в обстановке, когда подбрасывают идеи социализма
с гуманным лицом, демократию подменяют плюрализмом, а разумный достаток
идеалом безудержного потребления, когда Китай воюет с социалистическими
соседями.
- Ты, видно, разуверился в идеалах коммунизма. А, может, верно,
говорят, что у нас социализмом и не пахнет.
- Чепуха! Социализм есть, только он зажат обстоятельствами, не может
развиваться по собственным законам в капиталистическом окружении.
Если бы он поменялся местами с капитализмом в смысле географии,
экономической и военной мощи, все было бы по-другому.
- А что бы стало с капитализмом?
- Мне кажется, он не продержался бы и недели.
- Почему?
- Потому что сразу бы проявилась его неспособность выжить без эксплуатации
менее развитых стран.
- Почему же она не проявляется сейчас?
- Потому что его явные и скрытые возможности эксплуатации пока безграничны,
а социализму он не дает развиваться ложными обвинениями в демпинге
и прямыми санкциями. Впрочем, глупо на это обижаться. Все дело в
соотношении сил.
Приятели замолчали. Олег, видимо, погрузился в осмысление того,
что сказал. Валерию же такой ход беседы надоел. Он решил вывести
друга из отвлеченных раздумий.
- Расскажи лучше, как поживает твоя крымская пассия, или ты уже
забыл о ней?
- Не забыл, но чувство притупилось.
- Разлюбил, значит.
- Наверное… В одно из посещений Симферополя преодолел колебания
и решился. С букетом цветов направился к ее дому. Пришел, звоню,
никто не отвечает. Спускаюсь по лестнице с мыслями о том, что даже
обстоятельства против меня. Когда вышел из подъезда, вдруг столкнулся
с ней лицом к лицу. Боже, что с ней стало! Видимо недавно остриглась
наголо, может, из-за болезни какой-нибудь. Голова обросла пока еще
невысоким ершиком, вся какая-то блеклая. Я опешил. Где былая красота!
Машинально протянул букет. Она его схватила, швырнула в сторону
и стремительно вошла в подъезд. Видимо, заметила на моем лице разочарование.
Я же понял, наконец, что любовная эпопея кончилась.
..Продолжение
|