- 4 -
Таня сидела в вестибюле городской больницы, ожидая
часа приема в кардиологическое отделение. Там, в одну из палат поместили
после инфаркта ее маму. «Переволновалась и надорвалась, - думала
про себя Таня. – И зачем ей нужна эта общественная работа?». После
переезда в Крым из Читы Вероника Константиновна попала в пекло общественной
деятельности. Ее избрали старшей подъезда, народным заседателем
районного суда, наконец, членом правления городского общества «Знание».
Ее представительный вид, внутренняя культура и добрый нрав внушали
доверие любителям навязывать общественные нагрузки, а она безропотно
соглашалась. Может, и потому, что надоело находиться в тени отца.
Сам же Семен Михайлович с переездом в Крым предпочитал вести спокойную
жизнь пенсионера, подтрунивая над «бесплатной» активностью супруги.
Склоки в правлении общества «Знание», которые остро переживала Вероника
Константиновна, его только забавляли. Ни отец, ни Таня не могли
предположить, что они отразятся на здоровье матери столь трагически.
Отец в свои 65 лет вообще не верил в способность человеческого организма
подвести. Он распространял эту уверенность и на организм супруги.
Однажды он открыл на звонок дверь квартиры и увидел жену в необычном
виде. Не реагируя на его слова, она, словно сомнамбула, пошла в
направлении спальни. – Ты что, пьяна? – Только и крикнул он ей вслед.
– Ну иди, проспись. – Хорошо, что Таня находилась в это время у
них дома. Войдя в спальню, она сразу почувствовала неладное. Лицо
мамы потемнело и приняло одутловатый вид. Она тяжело дышала. Таня
вызвала «скорую помощь». Прибывший врач констатировал инфаркт и
распорядился немедленно отправить маму в больницу. Санитары уложили
ее на носилки и направились к автомобилю мимо растерянного, встревоженного
отца. Таня сопроводила больную мать в больницу и, узнав там правила
и часы приема посетителей, вернулась к отцу. Она сообщила ему, когда
приходить и что из продуктов приносить в палату матери. Пообещала,
что будет навещать ее сама по возможности чаще.
Сегодня такая возможность представилась. Таня
ждала свидания с матерью. Мимо нее проходили в регистратуру другие
посетители больницы. Иногда мелькали сотрудники учреждения в белых
халатах. Лицо одного из них показалось знакомым. «Точно, это он»,
- подумала Таня и позвала: – Леня! – Молодой человек в белом халате
остановился. Это был ее бывший ученик Леня Нестеров, возмужавший
и принявший респектабельный вид.
- Добрый день, Татьяна Семеновна. Рад вас видеть. Почему вы здесь?
- Пришла навестить маму. Она лежит в кардиологическом отделении.
- А я пришел навестить приятеля, с которым вместе закончили мединститут.
Он как раз заведует здесь кардиологическим отделением, если что
нужно, посодействует.
- Посодействует…. Предоставит ей отдельную палату?
- Ну, нет, это не в его силах. Я имею в виду что-нибудь, связанное
с уходом.
- На уход мама не жалуется, - сказала Таня и спросила: - Ты тоже
работаешь в этой больнице?
- Нет. Я педиатр. Работаю в детской больнице, в районе Севастопольской
улицы.
- Вот, значит, как. Выбрал самую гуманную профессию.
- Пришлось выбрать. Вы же знаете, у нас в городе всего три института:
пед, мед и сельхоз. В пед и сельхоз меня не тянуло. Более сносным
показался мед.
- А твой приятель-кардиолог тоже из нашей… вашей школы?
- Да, вы его, наверное, помните. Коля Прокудин. У него сейчас обход.
Скоро появится здесь.
Колю Прокудина Таня помнила. Это был интересный парень. Олег говорил,
что у него папа большая «шишка». Может, от этого он держался несколько
надменно, никогда не заходил к ней, хотя входил в круг друзей Олега.
Впрочем, ребята отзывались о нем с самой положительной стороны.
Вероятно, он был просто умнее и серьезнее их. Ведь не зря же стал
заведующим отделения в таком молодом возрасте. И, надо же, кардиологического
отделения.
- Ну а как другие твои друзья?
- Валя Скулов поступил в сельхозинститут, проучился там года два,
потом женился на Веточке Незнамовой.
- Это такая хорошенькая девочка из 8-го А, похожая на куколку?
- Вот-вот. Когда родилась дочка, он ради этой куколки бросил институт
и устроился на работу в отдел снабжения на льдозаводе. Но все равно
брак не сложился. Веточка стала ходить налево. Валя запил. Вообще
в свое время я, да все мы, отдали «зеленому змию» приличную дань.
Одумались, в конце концов. Раньше всех Олег Светлов. Он уехал в
Ленинград учиться, говорил: здесь среда засасывает.
«Зачем он упомянул об Олеге, да еще аттестовал
его со стороны трезвости, - подумала Таня. - Полагает, что мне приятно
это слышать? Интересно, известно ли ему что-нибудь о наших интимных
отношениях с Олегом? Может, известно больше, чем я предполагаю.
Может. Олег даже хвастался перед друзьями своим половым опытом».
Вслух сказала:
- В вашу кампанию входил еще Костя.
- «Манюня»? Он стал походить на морского волка, но обитает больше
на суше. Во главе ремонтной бригады вылетает на наши рыболовные
суда, попавшие в аварию или нуждающиеся в починке по другим причинам.
В Симферополе появляется довольно редко. Знаю, что полгода назад
возвратился из района Ньюфаундленда. Куркулем стал необыкновенным.
Женат и очень ревнив.
- Не ты ли даешь ему поводы для ревности, - пошутила Таня.
- Что вы, я сам уже женат на Вере.
- Вера – твоя жена?
- Да. Она местная, симферопольская. Проживала в старом городе, почти
по соседству с Олегом. Вы сами как, - спохватился Леня, заметив,
что разговор принял односторонний характер. – Что вы сейчас делаете?
Таня успела только сказать, что работает преподавателем
английского языка в школе № 115. Настало время приема посетителей.
Она распрощалась с Леней и направилась на третий этаж в палату к
маме.
Встреча с Нестеровым заставила вспомнить прошлое.
Вольное и беззаботное прошлое. Олег был его частью и не воспринимался
отдельно. Может, он и бахвалился связью с ней. Какое это имеет сейчас
значение? Мальчишки стали другими. Она тоже. В замужней жизни половые
отношения превратились в ритуал, большей частью ночной. Ритуал этот
в общем приятный, иногда не очень. Но нет былой свежести эротических
впечатлений. Говорят, это зависит от самих супругов. Вероятно. Но
супруги должны сильно любить друг друга, а это не всегда бывает.
Впрочем, прошлое манило ее потому, что свежесть эротических впечатлений
сочеталось в нем с новыми событиями в жизни, нередко исторического
масштаба. Таким было «утро со спутником», как она его окрестила.
Хмурое октябрьское утро, когда они с Олегом, проснувшись, продолжали
лежать в постели. От круглой черной тарелки радио доносилась музыка,
пригодная для сопровождения исторических драм. Отклик на нее Олега
удивил. – Это музыка из кинофильма «Великий воин Албании Скандербег»,
– сказал он. – С какой стати, - усомнилась Таня. Однако диктор по
окончании музыкального фрагмента подтвердил слова Олега. – Надо
же, - усмехнулась она, - ты запоминаешь такие вещи. – Что в этом
плохого? - Последовал вопрос.
Ответить не позволила сенсация. Радиодиктор сообщил
о запуске первого искусственного спутника Земли, провозгласил начало
космической эры. От истомы Олега не осталось и следа. Он сильно
возбудился. На этот раз это было гражданское воодушевление. – Невероятно,
фантастика, - повторял он. – Кто мог подозревать об этом, и что
будет дальше?! – Очевидно, он мысленно улетел в космическую даль,
и утратил с ней интимный контакт. Таня попыталась вернуть его на
землю. - Отчего ты так разволновался? Мечтаешь сам полететь в космос?
– Что ты, я боюсь высоты, даже полет на самолете внушает мне опасения.
– «Рожденный ползать, летать не может», - съязвила Таня горьковской
строкой. – Вот именно, - покорно согласился Олег. – Ты знаешь, моя
сестра знала «Песню о соколе» наизусть. Я слушал ее декламации еще
в дошкольном возрасте и хорошо помню детские впечатления. Характера
сокола не понимал. Не понимал, почему ему непременно хочется взлететь
в небо. Его стенания производили впечатление безнадежной тоски,
отчаяния самоубийцы. А уж казался таким понятным, уютным, здравомыслящим
субъектом. Сейчас мне ближе чувства сокола. – Ах ты, паршивец, -
притворно возмутилась Таня, - значит я, по-твоему, воплощение ужа.
– Ужихи, - уточнил Олег. – Ну, нет, - сказала она серьезно, - просто
мне хочется быть в постели с естественным, а не искусственным спутником…
Когда Таня вошла в палату, мать стояла в больничном
халате у кровати, наблюдая течение жизни за окном. В палате помещалось
еще 6-7 коек, на них либо сидели, либо лежали другие пациенты. Вероника
Константиновна не замечала дочери, пока та не подошла и тронула
ее за рукав.
- Здравствуй, мама. Как ты себя чувствуешь?
- Все хорошо, доченька, иду на поправку. Наш врач, интересный такой
молодой человек, сказал во время обхода, что выпишет меня через
пару недель.
- Вот как. А мне предлагали, просить этого интересного молодого
человека улучшить условия твоего содержания.
- Я ни на что не жалуюсь.
- Тогда вот тебе яблоки и виноград. Получай, - сказала Таня, выгружая
из сумки на тумбочку содержимое передачи.
- Господи, - всплеснула руками Вероника Константиновна, - куда столько!?
Торговать мне ими, что ли. Только два дня назад приходил отец с
Оленькой, принес много фруктов. Я ему сказала и тебе скажу, не носите
больше передач. Все равно, скоро выписка. Оленька говорила, что
в прошлое воскресенье приходил Юра Ящиков, - сменила тему мать,
понизив голос. – Водил ее на трек, в цирк. Ей понравилось. В цирке,
говорит, один клоун снял с шеи галстук и воткнул его, как большой
нож, в бревно, лежавшее на арене. Меня, говорит, это так рассмешило,
что до сих пор не могу остановиться. И на треке ей понравилось.
Просит, купить велосипед.
- Зачем, папа отпустил ее? Юрка может завести ее куда-нибудь не
туда.
- Ну, милая, Юра – отец Оленьки, твой бывший муж. Запретить ему
видеться с Оленькой невозможно.
С Юрием Ящиковым Таня познакомилась еще в то время, когда встречалась
с Олегом. Это был рослый, светловолосый парень спортивного вида.
И учился он на физфаке пединститута. Демонстрировал успехи в велосипедной
гонке на треке. Говорили, что ему по силам стать чемпионом Крымской
области. Таня почувствовала, что нравится ему на одном из институтских
вечеров. Он часто приглашал ее на танцы, был учтив, в меру остроумен.
Сокурсники называли его «ящиком», выводя эту кличку, очевидно, из
фамилии. Таня перевела эту кличку на английский, повторяя мысленно:
«ящик is the box». Фраза так засела в голове, что иногда она невольно
произносила ее вслух. – Ну и что из этого, - спросил как-то Олег,
услышав ее. – А яйца are the balls. – Не balls, а eggs, - поправила
его Таня. – Я имею в виду другие яйца, - возразил Олег. Пока отношения
Тани с Олегом переживали активную фазу, она воспринимала Юрия как
приятеля, не обнадеживая его возможностью близости. Но после разлуки
с Олегом стала относиться к ухаживаниям «ящика» более серьезно.
Он казался надежным мужчиной, и не был лишен обаяния.
Однажды он пригласил ее на концерт Николая Рубана
в Доме офицеров. Они заняли свои места в партере и стали слушать
песни известного гастролера. «Есть люди решительные, - пел тот уверенно
со сцены, - им ничего не стоит сказать: - люблю, а есть люди стеснительные
и на это тратят года». Поставив проблему, певец взял сторону стеснительных.
«Не знаю, почему, я такой стеснительный», - выводил он жалобным
голосом непритязательную мелодию песни, выражавшую стенания не уверенного
в себе парня. «Таким был Олег, - подумала Таня. – Юрий – полная
ему противоположность. Несколько вульгарен, зато надежен». После
концерта она пригласила Ящикова к себе в гости. Поговорили за чаем.
Таня узнала, что он происходит из семьи школьных учителей Геническа.
Намерен прочно осесть в Симферополе, рассчитывая на свои спортивные
данные. Условились о следующей встрече на треке, где пройдут соревнования
на первенство областного отделения общества «Динамо». Там Таня увидела
его длинные, стройные, мускулистые ноги, быстро крутящие педали
велосипеда, и опять же отметила их абсолютное эстетическое превосходство
над худыми нестройными ногами Олега. Юра выиграл соревнования.
- Ты знаешь, моя любовь к велосипеду проистекает от мотоцикла, -
говорил он Тане после состязания. - Когда я был мальчишкой, у нас
в Геническе гастролировал аттракцион под названием «Мотогонки по
вертикальной стене» в исполнении Нины и Петра Салашных. Однажды
я его посетил и испытал потрясение. Во-первых, меня манил мотоцикл
с коляской. Во-вторых, восхитили молодые, красивые мотоциклисты.
Были они супружеской парой или брат и сестра, но вместе эти люди
воплощали союз мужества и нежности. Когда же мотоцикл с диким ревом
разгонялся и мчался по округлой вертикальной стене, то я вместе
с окружающей публикой, смотревшей сверху, замирал в ужасе и восторге.
Поскольку сесть на мотоцикл не представлялось возможным, то я освоил
велосипед приятеля и так увлекся, что решил заниматься велосипедным
спортом. «Он не лишен поэзии», - подумала Таня и решила форсировать
отношения со своим поклонником.
Вскоре они поженились. Таня родила от него Оленьку.
Юра снял комнату недалеко от семинарского садика, в которой они
поселились, ожидая получения квартиры от Спорткомитета. Однако расчеты
на комфортную обывательскую жизнь провалились. На одном из соревнований
Ямщиков получил травму, несовместимую с дальнейшей карьерой велосипедиста.
Он стал хромать на правую ногу. Пришлось расстаться с доходной должностью
в Спорткомитете, которую он занимал только благодаря своим спортивным
достижениям, и переквалифицироваться на школьного учителя физкультуры,
что, естественно, подорвало материальное благосостояние семьи, причем,
значительно. Таня уже работала учительницей английского языка. Ее
зарплата вместе с субсидиями родителей стала для них главным источником
существования. Это злило Юрия. Он превратился в мелочного и придирчивого
мужа. Приобрел привычку к выпивке. Когда отец с матерью перебрались
в Крым, Таня развелась с Юрием. Отец купил ей небольшую квартиру
из двух комнат на улице Павленко, а сам поселился с матерью на Севастопольской
улице. Когда Оленька выросла и перешла из детского сада в школу,
то стала жить большей частью у дедушки и бабушки, недалеко от дома
которых и располагалась ее школа. К ним и наведывался Ящиков, скучавший
по дочери.
- Нашла бы себе мужчину по сердцу, может, он приходил бы реже, -
сказала мать Тане.
- Не везет мне что-то на замужество. Боюсь снова ошибиться.
- А как дела в школе?
- Говорят, скоро грядут перемены. В школах будут преподавать один
английский язык. Немецкий и французский оставят в спецшколах. Наверное,
у меня будет больше уроков, выше заработок.
- Отчего же такие перемены?
- Отец говорит, что сменился главный противник. До войны им была
Германия, преподавали немецкий, сейчас им стала Америка.
- Слушай ты его, старого дурня, - воскликнула Вероника Константиновна.
- Какой сейчас главный противник! Сократили армию на миллион человек.
Хрущев свободно разъезжает по всему свету, по той же Америке. Слышала
загадку: «По всему свету болтается, на Х называется»? Везде лозунги:
«Кубань догонит Айову!»
- Причем тут это?
- Притом, что началась эпоха созидания. И опыт бывших врагов может
пригодиться, как та идея распространения кукурузы, с которой Хрущев
приехал из Америки. Начали с семилетки, построим коммунизм.
- Вижу, что работа в обществе «Знание» подействовала, прежде всего,
на тебя. Построим коммунизм… Ты читала, как мялся Никита Сергеевич
в Штатах, когда речь зашла о коммунизме?
- Нет, не читала, в чем дело?
- Он взялся разъяснять американским журналистам формационную теорию
Маркса. За феодализмом, мол, следует капитализм, а за капитализмом
– коммунизм. Один журналист ему в ответ – что же следует за коммунизмом?
Хрущев и стушевался.
- Твой отец смог ответить на этот вопрос?
- Он говорит, что американцы мыслят по шаблону. В эпоху бесклассового
общества формационная теория теряет смысл, действуют другие законы.
- Ну, правильно… Они смеются над коммунизмом, а сами тайком нам
завидуют. Слышала, у них принята программа «Великое общество». Это
ведь в пику программе нашей партии о построении коммунизма. А помнишь,
когда мы запустили Гагарина в космос, они тут же сделали вертикальный
запуск своей ракеты. Курам на смех. Так что планы партии воздействуют
не только на нас, но и на них. В таком состязании нет ничего опасного.
По крайней мере, для нас. Начался откровенный диалог, а наш папа
никак не может освободиться от представлений о главном противнике.
- А как же полет Пауэрса, строительство Берлинской стены, карибский
кризис?
- Вот, чертовка, - улыбнулась мать, - не дает помечтать. Ты не об
этом думай, это уже ушло. Думай о воспитании дочери, старайся не
отпускать ее от себя…
.Продолжение
|
