- 4 -
Когда расстаешься с малой родиной и навещаешь
ее лишь эпизодически, она сохраняет в воображении очарование детства
и юности. Кажется, что друзья и возлюбленные остаются такими же
молодыми и непосредственными, такими же беззаботными, как прежде.
Кажется, что ты стряхнешь здесь налет времени и окунешься в нирвану.
Увы, действительность опрокидывает эти мечты. Твои друзья и знакомые,
как и ты, перенеслись во взрослый мир с его тревогами и заботами,
регламентом, обязанностями.
Коля Прокудин и Леня Нестеров пропадали целыми
днями в своих больницах. Вечерами выходили на симферопольский Бродвей
лишь на час, полтора, чтобы затем вернуться домой, пораньше лечь
спать, потому что завтра надо рано вставать на работу. Валя Скулов
умотал куда-то в командировку в качестве снабженца от льдозавода.
В состоянии свободного времяпрепровождения Олег застал лишь Костю
Либиха, который вернулся из заморских морей для отдыха. Но и он
был озабочен, хотя и не работой, но поведением супруги Софьи.
Софья происходила из кубанской станицы. Вместе
с подругами она совершала набеги в целях замужества в Херсон, где
крутилась возле мореходки и других местах. В порту она познакомилась
с Костей. Знакомство переросло в устойчивую связь, затем их связали
узы брака. Сначала она поселилась в Симферополе у матери Кости,
потом он купил кооперативную двухкомнатную квартиру на Московском
кольце. Здесь она почувствовала себя особенно комфортно. Костя на
полгода уезжал в загранкомандировки, а во время его отсутствия квартиру
посещали его школьные друзья. Пили, ели, флиртовали с хозяйкой.
Всегда найдутся доброхоты, которые сообщат мужу о сомнительном поведении
супруги.
Олег зашел в гости к Либихам как раз во время
допроса, который учинил Костя своей половине по поводу ее прегрешений.
Сам Олег, как иногородний, был вне подозрений, и, видимо, принес
облегчение обеим сторонам, погрузившимся в трясину неприятного разбирательства.
Костя явно устал от бесконечных попыток Софьи рассеять его подозрения,
но решиться на разрыв или примирение не мог. Приход Олега давал
повод отвлечься на некоторое время от семейного конфликта. Кроме
того, он обрадовался возможности обратиться к Олегу как к беспристрастному
арбитру, что свойственно людям простодушным и легковерным. Софье
же такой арбитраж не сулил опасности, поскольку она знала, что Олег
не станет выдавать друзей, даже если знает больше того, чем нужно.
- Здорово, чертяка, - встретил Костя приятеля с усталой улыбкой.
– Повзрослел, возмужал. Как у нас с темечком? – Он бесцеремонно
нагнул голову Олега и осмотрел растительность на его голове. Очевидно,
темечко Олега интересовало Костю потому, что растительность на его
собственном темечке сильно поредела. – Нет, все в порядке, - заключил
он.
Олега Костина бесцеремонность не удивила и не обидела. Он ведь помнил
о навязчивом, но искренне участливом покровительстве Кости в детстве.
– Хорошо живете, - сказал Олег, осматривая богато обставленную квартиру
Либихов. – А ты как думал? Мы не хлебаем щи лаптями, - снисходительно
заметил Костя. – Ты это видел? – Он показал гостю хрустальную вазу
без подставки, наполненную доверху обручальными кольцами. – Да,
впечатляет, - цокнул языком Олег. – Но откуда это и зачем?
- Темнота, - воскликнул Костя, покачивая головой. – Не понимаешь,
что не дензнаки, а это составляет настоящее богатство.
- А я думал, что ты наметил жен менять как перчатки, - пошутил Олег
и тут же понял, что допустил бестактность, как если бы упомянул
о веревке в доме повешенного. Он с опаской оглянулся, чтобы убедиться,
нет ли поблизости Софьи, которая могла услышать его слова. Затем
посмотрел на Костю.
Его лицо помрачнело.
- Да, видишь вот, - досадливо поморщился он, - наживаешь, копишь,
а моя сучка проматывает все это с моими же друзьями, да еще трахается
с ними.
- Брось ты, с кем ей трахаться? Шурик с Валькой женаты, еще не пресытились
молодыми женами. Коля Прокудин, сам знаешь, на это не пойдет.
- А Ленька Нестеров?
- Этого захомутала одна еврейка Вера. Она жила рядом со мной в старом
городе, - успокаивал Костю Олег. – Вера теперь днюет и ночует в
его квартире на Пушкинской. Рыбу готовит, - рассмеялся вдруг Олег.
– Знаешь, мне Шурик жаловался: как не придет к Леньке, его Вера
подает рыбу. Он ее не раз ругал за это.
- А она что?
- Она смеется.
Олегу показалось, что Костя несколько смягчился, подобрел. Его доверчивая
натура брала верх. – Софа, - позвал он с кухни жену. – Надо выпить
с другом. Приготовь нам что-нибудь пожрать.
Олег заметил Таню, когда она преодолевала асфальтированный пригорок,
у входа в городскую библиотеку. Сам он присел отдохнуть на скамейке,
на противоположной стороне улицы Горького. Таня была не одна. Она
вела за руку девочку-подростка, видимо, дочь. Какой там «видимо».
Точно – дочка! На это указывали блеклые черты лица, копирующие физиономию
«ящика», рыжеватые волосы. Олег проследил за тем, как мама с дочкой
пересекли Пушкинскую и скрылись в гастрономе напротив кинотеатра
имени «Шевченко». У него разыгралось воображение. Что если сделать
ей предложение? Ведь он знает, что она развелась с «ящиком». Если
бы она согласилась принять руку и сердце Олега, то была бы решена
главная проблема – проблема законного брака, который облегчил бы
оформление в загранкомандировку и обретение квартиры в Москве. Ее
девочку он бы удочерил.
Олег уже делал попытку найти подходящую невесту,
но из этого ничего не получилось. Как-то вечером в подмосковной
Балашихе он присел на лавочку у дома барачного типа. Дом располагался
рядом с территорией разведшколы, огороженной высоким и глухим деревянным
забором. На соседней скамейке сидела молодая девушка, видимо, студентка.
Она была изящна и мила. Вечерние сумерки настраивали на романтическое
приключение.
- Почему грустим, - спросил Олег, - в одиночестве?
- Я не грущу, - ответила незнакомка, - просто вышла подышать свежим
воздухом.
- Вы здесь живете или в гостях? Я раньше вас не видел в этих местах.
- Я вас тоже, хотя живу в соседнем подъезде. Вы случаем не из-за
этого забора?
- Нет, что вы. Я по выходным приезжаю в Балашиху к приятелю, к коллеге
по работе. А что за этим забором?
- Там живут пожарники, - сказала она с лукавым выражением лица.
Разговорились. Он представился журналистом из ТАССа, она сообщила,
что учится в институте иностранных языков. Договорились встретиться
в следующую субботу в это же время. С каждой встречей они становились
ближе друг к другу. Однажды в порыве страсти он стал ее тискать
и целовать, пытался забраться рукой под юбку. Она отшатнулась и
прошептала: - Тебе нужна женщина…. баба!
«Положим, это так, - подумал Олег, - но ее реакция
довольно странна».
Разобраться в этом вопросе помешали, однако, последующие события.
На Лубянке его вызвал кадровик и спросил:
- Вам знакома девушка по имени Ольга Воронцова?
- Оля знакома, - ответил Олег, - но то, что она Воронцова, не знал.
Она живет рядом с разведшколой в Балашихе.
- Вот, вот. Видимо, она знает о вас больше, чем вы о ней. И как
же далеко зашли ваши отношения?
- Пока не очень далеко, но девушка мне нравится.
- Вы говорили с ней о вашей работе… учебе?
- Нет, я для нее пока просто журналист. Но в чем дело?
- Дело в том, что Ольга Воронцова распространяет по институту сведения,
что знакома с разведчиком по имени Олег Светлов. Вам ясно?
- Ясно, - повторил механически Олег. Он почувствовал себя в положении
того выдворенного из органов новобранца, который задумал применить
новые методы оперативной работы. – Как это распространяет? – Растерянно
спросил он.
- Ну, не распространяет, конечно, - поправился кадровик. – Просто
призналась подругам, и об этом нам стало известно. Вам нужно сделать
выводы из своего поведения, - добавил он строго. – Собранней нужно
быть, даже в личных отношениях. А у вас и на работе не так. Как
не зайдешь в иранский отдел, двери вашего сейфа раскрыты. А что
такое раскрытый сейф? Это все равно, что не застегнутая ширинка.
- Сейф у меня раскрыт потому, что я работаю с документами, - попробовал
возразить Олег. – По окончании работы я его закрываю.
- Не надо оправдываться, лучше примите к сведению то, что я говорю,
- одернул кадровик Олега, потом смягчился. – Разве я не понимаю,
что вам нужно завести семью, прочно стать на ноги. Но делается это
не через случайные знакомства. Надо знать, с кем ты знакомишься,
и куда это тебя приведет. Если это трудно сделать самому, обратись
к надежным, знающим людям.
Отказавшись от собственной инициативы, Олег стал
полагаться на связи друзей по работе. Друзья же выводили его, в
основном, на своих знакомых – легких на контакт студенток, одиноких
женщин, согласных на скоротечные, временные отношения.
Раз он остался в квартире у Нади на Сретенке,
совсем недалеко от места работы на площади Дзержинского, под предлогом
помощи ей в сдаче зачета по политэкономии. Перед обсуждением серьезных
экономических проблем они занялись любовью. Пройдя в полутемной
комнате любовную кульминацию, Олег откинулся в истоме, а Надя, спрыгнув
с постели, занялась спринцеванием. – У меня льет изо всех дыр, -
жаловалась она при этом. Надя была прагматичной девушкой. Это Олег
заметил, когда она в беседе, как бы случайно, провела рукой по его
ширинке, видимо, проверяя, испытывает ли он к ней искренние чувства.
После любовных утех они стали разбирать марксову формулу Д – Т –
Д’. Она с милой непосредственностью прощебетала на эту тему какую-то
белиберду, пробудив в Олеге желание обстоятельно разобрать вопрос.
Один из приятелей нашел в Олеге утешение для своей
родственницы, которая рано лишилась мужа, погибшего в авиакатастрофе.
Он познакомил Олега с ней во время празднования своего дня рождения.
Под пьяную лавочку Олег становился нежным и любвеобильным. Они сошлись,
и пару недель прожили в Химках, в ее опустевшей квартире, из которой
двое ее детей – мальчик и девочка - выехали в августе на дачу к
бабушке. Она отдавалась самозабвенно и страстно. Ее самоотверженность
вызывала в нем ответное чувство, тем не менее, он успевал тайком
подсмотреть ее лицо, на котором судороги сладострастия отражались
неимоверными гримасами. – Этого так давно не было, - говорила она
потом, как бы оправдываясь. Рано утром он покидал ее под аккомпанемент
доносившейся из ближайшего окна задорной песенки про удивительного
соседа в исполнении Эдиты Пьехи. Пораньше приходилось вставать потому,
что путь на Лубянку из Химок был не так уж близок.
Наконец, Зина, еще одна партнерша по любовному
приключению, предложила ему жениться на ней. - Ты приходишь, когда
тебе заблагорассудится, - сказала она раздраженно, - если тебе нравится
у меня, то женись! – Разумеется, предложение, высказанное в таком
тоне, не было принято. Он резко повернулся и ушел навсегда. Разбираясь
в причинах раздражения любовницы, он предположил, что его визит,
видимо, пришелся на период ее месячных, когда женщины нередко теряют
равновесие души. Но, может, она «зацепила»? Олег вспомнил, как один
его товарищ по работе, туркмен, сокрушался, что женщины от него
часто «цепляют»? Его собственный опыт пока не давал оснований для
таких выводов. Да и почему бы любовнице не признаться в беременности,
если она рассчитывает на замужество?
Впрочем, он не принял бы ее предложение жениться
в любом случае. Зина была одной из случайных связей. Эти связи снимали
половое напряжение, но не будили воспоминаний, надежд и планов на
будущее. Другое дело Таня. Первая любовь, богиня, мечта! С ней связаны
самые сокровенные волнения души. Она хорошо знакома и таинственна.
С ней можно прожить целую жизнь и не разочароваться. Вот бы ее связать
брачными узами, перевезти в Москву и зажить полноценной жизнью!
Но как это сделать? У самого ведь нет постоянной прописки, ни кола,
ни двора. Что ты можешь ей предложить? У нее дочь. Учится с подругами,
друзьями. Может она воспримет его так же, как он воспринимал «ящика».
Нет, ничего не выйдет. Чтобы добиться чего-нибудь на личном фронте,
надо уладить дела на службе. Но как их уладить, если на личном фронте
неопределенность. Порочный круг!
- 5 -
Порочный круг был разорван на третьем году службы
в органах. Видимо, эта служба утомила, как начальство, так и самого
Олега. Начальство считало, что он засиделся в холостяцкой жизни
и беспартийности. Исподволь стали предлагать новые варианты службы.
Предложили перейти в аналитическую службу. Как понял Олег, она не
ограничивалась кабинетной оценкой разведывательной информации и
материалов, добытых оперработниками, но включала также живую работу
журналиста. Его даже сводили в редакцию одного из печатных издательств,
чтобы познакомить с обстановкой. Но переход не состоялся. Шеф аналитической
службы был суров и амбициозен. Ему казалось, что его службе стремятся
сбыть провальных сотрудников, лишенных аналитических способностей.
Доступ в нее Олегу был перекрыт.
Последовало предложение перейти в отдел технического
обеспечения разведки, где его встретили вполне доброжелательно.
Но здесь взыграла гордость самого Олега. Вот уж где он был полностью
лишен способностей, так это в технической и хозяйственной сферах!
Осесть в этой службе означало бы погасить все позывы к гуманитарному
творчеству, стать тупым исполнителем приказов начальства и, при
отсутствии способностей, -мальчиком для битья. – Дурень, - разубеждал
его приятель из аналитической службы, - ну, уйдешь ты на гражданку
и что будешь делать: нищих плодить? - Олег понимал, что материальный
фактор много значит. Есть сотрудники, которые пришли в органы, главным
образом, в поисках материального благополучия. Не зря здесь рассказывали
анекдотический случай, как один разведчик сидел долгие годы в резидентуре
без всякой отдачи. Наконец, от него пришла телеграмма, текст которой
гласил: - Сообщите накопления. - Неужели, - думал Олег, - за пределами
органов невозможно наладить скромную, но безбедную жизнь. Никогда
в это не поверю!
Впрочем, как это ни печально осознавать, он, видимо,
не пригоден для органов на самом деле. Хотя бы из-за равнодушия
к технике. Еще в разведшколе учили, что структуре разведывательной
деятельности должна соответствовать внутренняя психологическая структура
сотрудника. Очевидно, в его случае такого соответствия не было.
За это время даже не смог вступить в партию. В 26 лет оставался
рядовым комсомольцем! Что мешало ему пройти формальную процедуру
приема в партию? Разве он не разделял коммунистические принципы
и идеи? Полностью разделял, хотя, порой, претило, когда они воплощались
в пошлой и примитивной форме. Но, как говорится, герой не разделяет
ответственности за свое дело ни с кем другим. В том-то и дело, что
он - не герой. А в органы пришел из любопытства, из потребности
узнать, правдивы ли слухи, распространяемые кухонными оппозиционерами,
о злодейской сущности КГБ. Проверил: врут. Проверил, ну и уходи
подобру-поздорову. Ведь ты, в сущности, мещанин, обыватель, оберегающий
свою так называемую «внутреннюю свободу».
Хотя, погоди. Свобода и есть борьба за осуществление
коммунистических идеалов. Но в меру сил и возможностей, в приемлемых
формах. Может, за пределами органов и реализуется свобода?
Как бы то ни было, надо уходить. И Олег, наконец,
решился. Поставил перед кадровиком вопрос об отчислении из органов.
Тот хитро улыбнулся и сказал: - Приходи в пятницу, тебя примет наш
начальник. А пока в отдел больше не ходи, сиди дома.
Начальник управления кадров встретил Олега предупредительно
и вежливо. Поинтересовался его намерениями и планами.
- Мало вы у нас работали, мало, - сокрушался он. – Почему бы не
начать с простого, не попробовать себя в деле, не связанном с оперативной
работой? Разве мало у нас таких дел. Потом, глядишь, и выйдешь в
настоящие разведчики.
Убедившись, что Олег твердо решил распроститься с органами, он ужесточил
тон.
- Ну, как знаете. Только органы – это не проходной двор! Придется
вас проверить на соответствие здравому смыслу. Пройдете психиатрическую
комиссию.
- Зачем же?
- А, как вы думали? Должны же мы знать, кого принимаем на работу.
- Меня изучали, проверяли достаточно.
- Кое-что проверяется только медициной, - загадочно произнес глава
кадровой службы. – Да вы не волнуйтесь, - добавил он. – Это обычная
процедура. Вам же пойдет на пользу.
«Какую еще пользу это может мне принести, - думал
Олег у двери спецполиклиники. – Вдруг признают психом, тогда что
делать?»
В полутемном кабинете его приняли два молодых человека в белых халатах.
По возрасту, видимо, сверстники Олега. На вид – интеллигенты.
- Скажите, - обратился к Олегу один из врачей, - вас кто-нибудь
обидел? Почему вы решили уйти из органов?
- Никто не обидел. Просто я пришел к выводу, что не подхожу для
этой работы.
- Чем же вы собираетесь заняться?
- Пока не знаю.
- С высшим образованием и языками устроитесь, - подключился к разговору
второй врач. – У вас, - неожиданно спросил он, - есть хобби.
- Хобби? Да вроде нет, - смущенно сказал Олег.
- Футбол любите? – Поинтересовался первый врач.
- Люблю.
- Сильно переживаете, когда проигрывает любимая команда?
- В меру.
Коллеги-врачи переглянулись. Пи, А, - произнес один из них загадочные
буквы. Затем сказал: - Что ж, Олег, желаем вам всего хорошего в
новой жизни. Но прежде чем покинуть здание, зайдите еще раз к вашему
кадровику.
Олег вышел из кабинета. «Пи, А, - думал он. –
Что бы это значило! И правильно ли он вообще расслышал эти буквы?
Наверное, какие-то обозначения в психиатрии. Успокаивает то, что
они не исключают его устройства на работу после ухода из органов.
Эти Пи, А, видимо, нужны для оправдания его увольнения. КГБ ведь
не проходной двор. Как повлияет кратковременная служба в органах
на жизнь, еще увидим».
Олег вернулся в кабинет кадровика. Тот спросил: - В отделе ничего
не забыл? Вспоминай побыстрее, когда выпишу пропуск на выход, сюда
больше не вернешься.
- Забыл, - ответил Олег. – Забыл коллекционную ручку с куполом мечети
на колпачке. Я купил ее в Афганистане.
- Ну, сходи, забери свою ручку.
Конечно, Олег мог бы пренебречь ручкой, но ему хотелось проститься
с Петей Дегтяревым. Все-таки были друзьями. Петя жил с молодой женой
в подмосковном поселке Кратово в доме своих родителей-учителей.
Кратово – дачное место. Расположено среди хвойного леса. Дома –
бревенчатые, основательные. Нравы простые. Когда Дегтярев возвращался
с работы домой, Олег часто провожал его до Казанского вокзала. Свободного
времени у него хватало. К тому же они заходили в кафе или попросту
выпивали где-нибудь в скверике бутылку портвейна или даже вермута.
Здесь же сочинялись предлоги, которые служили Петьке оправданиями
задержки на работе перед женой. Несколько раз Петя приглашал приятеля
к себе в гости, В Кратово жила одна девушка – Люся Медовникова.
Красивая, хорошо сложенная. Ходила царственной походкой по центральной
улице. Она приглянулась Олегу, а Петька, озабоченный устройством
личной жизни Олега, однажды привел его прямо в дом к Люсе. Из этого
визита ничего не получилось, потому что друзья были в подпитии.
Петя давал приятелю лестные рекомендации, а Олег, не верящий в столь
простой способ знакомства, лишь молча улыбался глупой улыбкой.
Придя в отдел, Олег застал там Петю и Алекперова.
- Прощайте, - сказал он. – Не поминайте лихом.
- Прощайте, молодой человек, - откликнулся Алекперов. – Желаю вам
всяческих благ.
Петя с выражением сострадания на лице покачивал головой.
- Ты чего - спросил Олег – так смотришь?
- Что с тобой будет? – Ответил Петя вопросом на вопрос. – Пропадешь!
- Да, брось ты, - урезонил его Олег, - на органах свет клином не
сошелся. Ты же сам отмечал во мне способности к журналистике.
- Отмечал, то отмечал, - вздохнул Дегтярев. – Но ты хоть сам понимаешь,
что теперь тебе закрыт выезд за границу?
- А мне плевать на заграницу. Найду себе дело по душе и у нас.
- Правильно, молодой человек, - вмешался Алекперов. – Главное –
найти себе дело по душе. Если станете журналистом, то, может, напишите
о нашей работе без злопыхательства и пафоса.
Перед выходом из здания на Лубянке, Олег отдал
свой пропуск на выход караульному, прапорщику с большими усами.
Тот старательно сверил листок с паспортными данными и дал зеленый
свет на выход. Бдительность караульного заставила вспомнить забавный
эпизод. Когда Нижегородцев отправлялся в зарубежную командировку,
Олег сопровождал его до выхода на улицу. Тогда на вахте стоял этот
самый прапорщик. Его грудь украшала только что выданная памятная
медаль «50-летие Вооруженных сил СССР». Караульный был в явно приподнятом
настроении. Тем не менее, он проверил удостоверения Нижегородцева
и Олега бдительным взглядом. Попрощавшись на улице, Нижегородцев
вручил Олегу свое удостоверение и сказал: - Отнесешь мое удостоверение
в кадры. Смотри не перепутай на проходной мой документ со своим.
Такое случалось, и возникали скандалы из-за пустяка. - Олег пошел
обратно в здание. И надо же было случиться, что, по рассеянности,
он предъявил караульному именно удостоверение Нижегородцева. Охранник
впился взглядом в удостоверение с фотокарточкой Нижегеродцева, затем
в лицо Олега. О сходстве между ними не могло быть и речи. Тем не
менее, прапорщик вернул Олегу чужое удостоверение, как ни в чем,
не бывало. Видимо, находился в чересчур очарованном состоянии. Олег
же, узнав о своей ошибке, похолодел от ужаса.
.Продолжение
|
